Годы привередливые. Записки геронтолога

Всё было бы просто втерпёж,
Когда б я не знал Казахстана,
Когда бы она – целина —
Была б нереальностью плана.
Но подали нам паровоз,
Партийные речи полились.
И было обидно до слёз,
Как мы добровольно садились.
Нам радость свою не сдержать —
В вагон бесплацкартный мы сели,
Как будто бы нас повезли
Всего на четыре недели.
Но нет, не пройдёт этот финт —
Три месяца будем трудиться,
А если который сбежит,
Придётся ему поплатиться.
Исключит его комсомол,
Исключат его с института,
Что легкой дорожкой пошёл,
Не выдержал трудностей тута.
Давайте ж трудиться, друзья,
Давайте спешить к коммунизму.
Физически просто нельзя
Всю жизнь проторчать в социализме.
Уборной обидел нас бог.
И вслед комбайнёры кричали —
Неужто подальше не мог,
И так весь комбайн… разобрали.
С работы идём не спеша,
В палатке и пыльно, и жарко,
На ужин всё та же лапша
С украинским матом кухарки.
Будь проклята ты, целина,
Занёс тебя чёрт на планету.
Сойдёшь поневоле с ума.
Отсюда возврата уж нету!

В один из последних дней нашего пребывания на целине кто-то неудачно упал и вывихнул руку в плечевом суставе. Бедолагу зачем-то положили на деревянный щит и понесли с объекта через весь поселок в расположение отряда. Собрался «консилиум». Советов было множество, но отрядный врач Алла Дворкина решительно пресекла дискуссии и сказала, что право решать, каким методом вправлять вывих, имеют только дипломированные специалисты, то есть она сама. Я заявил, что хотя не работал фельдшером после медучилища, но учился хорошо и помню, как надо вправлять вывих по Кохеру. Имя Кохера произвело впечатление на руководство отряда, и мы с Аллой сначала отрепетировали процедуру на добровольце, а затем я с первого раза успешно вправил плечо, заслужив от коллег, обступивших стол, на котором лежал пациент, возгласы одобрения, а от него самого достаточно крепкое словцо.

– Дай-ка я проверю, правильно ли вправлена рука, – подошел к столу кто-то из штаба, взял за руку несчастного, немного потянул и – о ужас! – вывихнул плечо снова, заслужив уже не одно крепкое слово из богатого лексикой родного языка. Пришлось вправлять руку снова, затем зафиксировать руку простыней и сделать инъекцию чего-то обезболивающего – наверное, пантопона.

И вот снова в степи стоит эшелон, к которому со всех сторон съезжаются в открытых грузовиках студенческие отряды. Загорелая, с выгоревшими светлыми волосами, с облупившимся носом, необыкновенно красивая Люська Антоневич чуть не сбивает меня с ног, обнимает и целует.

– Вовка, как я соскучилась!

Сзади стоит какой-то парниша и мрачно смотрит на эту сцену.

– Познакомься, Володя! Это – Герман. Герман – это Володя Анисимов, «пионерчик», я тебе о нем рассказывала, – знакомит Люся меня со своим будущим мужем, с которым мы на долгие годы стали добрыми друзьями. Собственно, с Германа Коропальцева у меня началась дружба с лэтишниками. Элла Брускина – ближайшая подруга Люси – вышла замуж за ближайшего друга Германа – Григория Черницкого, через них мы познакомились с Володей Сивковым, удивительно музыкально одаренным парнем, игравшим на гитаре и трубе, прекрасно певшим и знавшим множество песен. Их друг Лёнечка Осиновский тоже прекрасно пел и играл на гитаре. С Володей они состояли в хоре ЛЭТИ, слава которого гремела в Ленинграде.

Целина-1964

Чем занять лето после 2-го курса, у меня раздумий не было: конечно, ехать на целину. В комитете комсомола, где шла запись в ССО (студенческие строительные отряды), висело объявление: в ССО других вузов города требуются отрядные врачи, годятся студенты младших курсов, имеющие дипломы медсестры или фельдшера. Когда я подал заявление, то в анкете указал, что имею среднее медицинское образование. Мне предложили поехать отрядным врачом с каким-либо отрядом Ленинградского политехнического института им. М. И. Калинина. Я приехал в комитет комсомола Политеха, нашел штаб ССО, где меня познакомили с командиром ССО физико-механического факультета ЛПИ. Так я во второй раз поехал на целину, но на этот раз не со своим институтом.