Годы в Белом доме. Том 2

В отличие от моей точки зрения во время чешского кризиса 1968 года, я был убежден, что Советы будут крайне сдержанно вести себя в плане проведения военной оккупации страны такого размера и важности, как Польша. Самым важным аспектом польских бунтов были уроки, которые Советы могли бы извлечь из них. Советская политика стремилась поощрять западноевропейский отход от Соединенных Штатов, но, поощряя активизацию национальной политики Германии, Советский Союз пробуждал аналогичные национальные тенденции в Восточной Европе. Соглашение, решающее одну из национальных внешнеполитических проблем Польши на двусторонней основе с Бонном, подталкивало польское правительство на снятие внутренних проблем на национальной основе и тем самым ставило Советский Союз лицом к лицу с центробежными тенденциями в его империи в Восточной Европе. Я считал, что польские бунты подтолкнут Москву к Соединенным Штатам. 21 декабря я написал президенту:

«Советские руководители вполне могут также оказаться склонными посчитать, что восточная политика дестабилизирующе действует на Восточную Европу. К примеру, они могут посчитать, что договор с Германией привел Гомулку к выводу о том, что он может навязать населению непопулярный рост цен. Таким образом, Москва, не исключено, тоже захочет сделать паузу в своих отношениях с Бонном…

В то же самое время, если разрядка в отношениях с Бонном, по крайней мере на время, замедлится, советские руководители, если они предпочтут сохранить какие-то перспективы в плане разрядки напряженности, могут оказаться склонными к демонстрации некоторого улучшения отношений с нами».

Таким образом, к середине декабря 1970 года переговорные позиции между нами и Москвой, на мой взгляд, изменились. Мы фактически оказались в самом сильном положении с того времени, когда Никсон пришел к власти. Мы преодолели дела со Сьенфуэгосом и Иорданией; мы продемонстрировали нашу решимость оказывать сопротивление нажимам; Москва почувствовала хрупкость своего господства над Восточной Европой. И у нас был предохранительный клапан, о котором Кремль еще не знал. Примерно за десять дней до этого мы получили первое прямое сообщение от китайского руководства, предлагающее переговоры на высоком уровне.

Представив свою памятную записку, я провел несколько обстоятельных бесед с президентом относительно сложившейся ситуации. Я сказал ему, что настал момент, чтобы испытать канал между Добрыниным и мной. Я предположил, что Советы, возможно, созрели для того, чтобы нарушить тупик по ряду переговоров, из которых особенно важными были переговоры по ОСВ и Берлину, поскольку договор ОСВ оказал бы влияние на наш оборонный бюджет, а Берлин проверил бы на прочность нашу союзническую сплоченность.