Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

Эртель к тому же запутался в любовной истории, документы которой (четыре найденных в наследии Жан-Поля письма) читаются как конспект бульварного романа. Дочь обедневшего амтмана, чье дворянство весьма сомнительно, Беата фон Шпангенберг из соседнего поместья Венска, позволяет Эртелю — он на год моложе ее — засыпать ее клятвами в любви, отвечает (не очень разбираясь в разнице между дательным и винительным падежами) сдержанно, но благосклонно, высказывает серьезные, по-видимому обоснованные, сомнения, даст ли старый Эртель согласие на брак, строго предписывает тон писем, которому надлежит быть спокойным, чтобы их можно было показать матери, присылает домашнего учителя образумить пламенного юношу — и в конце концов выходит замуж, исполняя желание матери, за хорошо обеспеченного бюргера.

«Что за мир без Вас, — пишет Эртель горячо любимой, когда та дает ему еще смутную надежду или, точнее, не говорит ни да, ни нет, — как безрадостно печальна моя жизнь без Вас! Если когда-нибудь судьба, или тирания, или смерть отнимут Вас у меня, тогда и я скоро явлюсь, Предвечный, пред твоим престолом, тогда твое творение, твое дитя поспешит в твои отчьи объятия, чтобы обрести покой там, где все обретает покой, где не властвуют предрассудки, где пред лицом праведников и ангелов я снова обниму Вас, мою подругу. Я Ваш, и я останусь им, даже если Вас и вынудят достаться другому. До тех пор пока в этих жилах течет хоть капля крови, до тех пор пока в этом теле жив хоть один нерв и эта грудь вздымается, до тех пор все мои мысли с Вами».

А Рихтер, посвященный во все эти страдания, и думать не думает о девушках, потому что «занят», как он непривычно кратко замечает. Он подарил свое сердце книгам, и когда вскоре после окончания гимназии он пишет свой первый любовный роман, подчеркнув, что он «для Эртеля», то сердечные излияния этих страниц лишены и тени собственного переживания, здесь только наблюдения над другом и опыт, извлеченный из книг.

7 СТРАДАНИЯ ЗИГВАРТА

В 1774 году появился гётевский «Вертер» и начал свое триумфальное шествие по Германии и другим европейским странам. Он не только вызывал у многих восторг, а у некоторых отвращение, но и долгое время оказывал влияние на бюргерский стиль жизни тех лет. Люди чувствовали и думали, как Вертер, писали письма в его стиле, одевались по моде а-ля Вертер, паломничали к могиле его прототипа, молодого Иерузалема, а иные отчаявшиеся сердца доходили в своем подражании до того, что кончали с собой на его манер. Пасторы произносили антивертеровские проповеди, берлинский просветитель Николаи сочинил пространную, неудачную — потому что неостроумную — пародию, и, как при всяком успехе, тотчас целая армия эпигонов двинулась в поход, чтобы принять участие в литературном триумфальном шествии.

Самым удачливым в этой толпе был Иоганн Мартин Миллер, швабский пастор и профессор теологии, чья поэтическая карьера некогда началась совсем по-другому, то есть лучше. Студентом в Гёттингене он с воодушевлением исповедовал идеи «Бури и натиска». В шляпе, украшенной венком из дубовых листьев, он вместе с Фоссом, Хёльти, братьями Штольберг и другими молодыми поэтами танцевал вокруг священного дерева — немецкого дуба, участвуя в создании «Содружества рощи». Вместе с Бюргером и Бойе он под звон бокалов провозглашал тост за Клопштока и желал смерти аморальному Виланду, но наряду с этим создал прекрасные стихи, близкие народной песне, как, например, еще и сегодня живущее «Зачем мне деньги и блага…»

Немного позже, достигнув чинов и званий, он стал настойчиво добиваться денег и благ, понял, что антифеодальным бунтарством не добьешься ни того, ни другого. И он изменил свой образ мыслей и стиль и стал печь ходкие романы, бледные подражания «Вертеру», беззубые, чувствительные, морализирующие, пошлые и пухлые. Как и всякий автор, он нашел для своей манеры теоретическое обоснование: он хочет, чтобы его понимали. Результатом миллеровой «вислоухости» называет прямодушный Фосс эти романы, озаглавленные так: «История Готфрида Вальтера, столяра», «История Карла фон Бургхейма и Эмилии фон Розенау», «К истории нежности»; стиль их Гёте называл «бабским, со многими точками и короткими фразами». Но наибольший успех, обеспечивший ему место во всех курсах истории литературы, принес «Зигварт, монастырская история», где герой, чьим именем назван роман, после изрядно запутанного действия в конце концов замерзает на могиле возлюбленной.

Герою юношеского романа Фрица Рихтера «Абеляр и Элоиза» это не удается. «Я упал на землю, на ее могилу — взвесил все, — и решил умереть, дав хладному духу ночи убить меня. Я бросился в снег. О! Как холодно вокруг! И как все во мне горит! Я хотел медленно уснуть и во сне замерзнуть». Но это кажется ему слишком долгим, и он, как Вертер, второй крестный отец этого небольшого романа, хватается за пистолет. «Ах! Смертоносное оружие! Размозжи эту голову…»