Гоф-медик

Позже прошёл слух, что сестра убивца за неприличное поведение отправлена от Двора к родителям. Шифр у неё забрали! В наказание виновных во вскрывшемся романчике чаще всего женили. Виноваты? Пусть теперь мучаются друг с другом всю жизнь! Фрейлина после замужества выходила в отставку, статс-дамами становились немногие. Шифр… Это такой медальон в виде вензеля, усыпанного драгоценными камнями. Он всю жизнь носился, как знак отличия. Так вот, шифр в таких случаях не отбирали. Конечно, не порядок романы крутить, но дело-то житейское. Плоть слаба, да и как иначе новые подданные будут нарождаться? Ну а раз так, то помимо родительского, приданое лично от Государя бывшим девицам выдавалось, помимо прочего, одним серебром 30 тысяч. Чтобы отобрали фрейлинский шифр, нужно сильно постараться. Ранее при нынешнем Государе такого вовсе не случалось. За что сия немилость многие гадали, но точно никто не ведал. Однако без вины не наказывают. Опять же наказанная могла в ноги Её Светлости Силестрии броситься, заступничества просить. Не просила? Значит, знает за что наказали. Репутация отставленной упала до уровня плинтуса.

К обеду обнаружились те, кто краем глаза прочитал пару страниц в дневнике. Они такое рассказали! Ужас-ужас-ужас что развратник творил! Всё для карьеры старался. А один служитель у двери стоял, "случайно" слышал, как сестру убивца допрашивали. Так она сказала: "Я виновата только в том, что ни в чём не могла отказать брату." Представляете "ни в чём"! В чём именно сплетники домысливали сами. Какой разврат! Репутация девицы рухнула с уровня плинтуса, до пола подпола. Остатки престижа расклевали бывшие подруги виновной, другие фрейлины, которые вспомнили и в самом интересном ключе интерпретировали ранее виденное. Естественно, в себе держать не стали, поделились с окружающими своими соображениями. В общем, скандал гулял по Дворцу, раскручиваясь и набирая обороты. Будет про что вечером поговорить в салонах.

К Его Милости были вызваны разом два генерала, а после четверти часа приёма звякнул звонок, потребовав меня в кабинет.

— Я сам отец девицы, понимаю крайнюю нежелательность огласки, — заканчивал речь принц и знаком велел раздать посетителям приготовленные пакеты. — Смею заверить, ни полиция, ни охранители дневник и письма не читали, а лишь их опечатали. Кроме Его Величества и меня, бумагами занимался один доверенный дежурный. А у него прекрасная память — он сразу всё забывает. Проговориться может разве только сестра мерзавца. Да она и сама мерзавка. Её удалили от Двора, как только открылось, что выискивала наивных жертв для своего брата. Ну и часть вымороченных драгоценностей у неё замечена. Государь такой пакости стерпеть никак не смог…

— Ваше Королевское Высочество, — не выдержав, прервал тираду багровый от волнения генерал-поручик, — коли молодь моего рода прознает про такое дело, очень нехорошо может случиться.

— Так точно, Ваше Королевское Высочество, — поддержал генерал-майор, — мои тоже не сдержатся. Нехорошо будет.

— Решите вопрос сами. Его Величество слишком ценит заслуги ваших семей, что бы допустить их умаление. По-хорошему, шантажистку наказать бы надо. Только чтобы не трепать в газетных статьях доброе имя ваших славных родов дело не пошло прямиком в суд.

Главы родов рассыпались в уверениях в преданности Короне. Политика! Похоже, в скором времени кое-кто исчезнет из реестра дворянского собрания. Главное, королевская семья будет совсем не при чём. Принц только намекнул, что даёт мстителям карт-бланш, а дальше командир дивизии и командир корпуса сами смогут решить вопрос с семьёй обидчиков.

Через час меня вновь позвали к Его Милости, на этот раз в салон. Там уже пребывал мой сюзерен. Какой контраст со вчерашней зарёванной девчонкой! Сегодня передо мной настоящая принцесса. Выдержанная, строгая, красивая. Милые глазки лучатся радостью. На плечи накинут мой плат с драконом, а на груди блестит возвращённая заколка. Она сидит на подлокотнике кресла и прижимается к сидящему отцу. Когда я вошёл, он начал делать мне выговор:

— Ты, братец, поступил дурно. Очень дурно. Убивать нехорошо, неправильно. Конечно, нельзя позволять шантажировать своего сюзерена, но и убивать дурно. Хотя, честно признаться, я может тоже бы не удержался, узнав про такое. Государь тебя простил только потому, что понял твою обиду и горячность. Но велел передать, чтобы в следующий раз больше так не делал, а то он рассердится.

— Виноват, Ваша Милость.

Что я ещё могу сказать? Тем более сказано, что будет "следующий раз".