Гоф-медик

— Так точно, Ваша Милость!

С поклоном подаю флакон, и мой принц с интересом стал его разглядывать. Потом сообщил:

— Видел твоего отца. Причёска точно хороша. Я решил сам попробовать, как оно действует. Скажи там, как и что с ним делать. Мой куафёр ждёт тебя. Объясни в подробностях, чтобы не ошибся.

— Так точно, Ваша Милость!

— Погоди. Ещё вопросы остались. Если кто спрашивать будет, про причёску ты мне объяснял. Как долго отвод глаз держать можешь? Хотя бы минуты три продержишь?

— Если не на солнце, то и пять минут спокойно продержусь, Ваша Милость. А на солнце вовсе не смогу. В битве или если что делать начну — сразу появляюсь.

В тени продержусь сколько надо, и не отвод это, а невидимость, но зачем все карты сразу раскрывать.

— Это хорошо. Это полезно. А биться тебе вовсе без надобности, бойцов и так достаток на любой вкус. Хоть стрелки, хоть дуэлянты, хоть просто убивцы. А вот людей с отводом глаз у нас недостача. С магией ты как?

— Не обучен, Ваша Милость! Кое-что могу изобразить, силы прилично, а вот знаний маловато. Дядюшка перегорел, только теории мог учить.

— Подучим. Учителей тебе найдём, всё остальное тебе тоже будет, и деньги, и карьера. Ты ничего такого себе не придумывай, но из Дворца я тебя немного подвину. Не совсем, будешь Лауркиным представителем, уже пущен слух о конце твоей карьеры. При себе дежурить оставлю, однако про свои способности молчи. Никому, ничего. Куклит пусть тоже будет в неизвестности. А то уж больно много мнит о себе в последнее время. Берёт не по чину. А тут повадился к отцу на доклад ходить. И ведь мне не докладывает, о чём Государю рассказывает. Думает, я ничего не знаю, однако помимо его люди есть. Причём, верные. Они-то и доложили. Так что, помни, ему — ничего. Дочурке я тоже велел молчать. Даже Государю не хвастай. Будешь только при мне одном. Служба не простая — тишком сходить куда, посмотреть, что там творится. Или попытаться найти письмо какое, а может что другое. Тут оружием махать не нужно, даже вредно, здесь тонкость и осторожность нужна. Согласен так служить?

— Так точно, Ваша Милость!

— Подумай. Забоишься — уезжай с Лауркой, препятствовать не буду, только молчания потребую. Останешься — будешь служить при мне до самого конца. Хорошего — моей коронации, или плохого — моей смерти или моего бегства, но до конца. Служба опасна, не скрою. Но знать, что в письме написано, иной раз важнее, чем армию разбить. Сейчас сразу не соглашайся. Время подумать тебе дам до вторника, там вызову и тогда скажешь решение.

— Ваша Милость, одно меня только волнует — что скажет на это леди Лаура?

— Она будет не против. У неё тоже интерес есть. Причём, великий. Ты дневник мерзавца добыл, а хорошо ли его читал?

— Мельком, Ваша Милость. Времени мало было.

— А вот я подробно листы про Лаурочку читал. С листочком и карандашиком. Натравили подлеца на мою дочурку. Поспешил ты, братец. Живым надо было брать. Он бы смерти, как милости просил. Я из изверга душу бы вытряс, но узнал кто его хозяин. Хотя денщик вспомнил одного странного офицерика, осталось ниточка. А ты, коли согласишься, сходишь по одному адресочку, поищешь, глядишь, вдруг чего и найдёшь.

— Ваша Милость, виноват. То нападение, где я вступился, тоже было подстроено?

— То нет. Сам при допросе налётчиков присутствовал. Винились они, кровью исходили, но уверяли, что по дурости напали. Я им поверил.

— Понял, Ваша Милость.

— Вот и хорошо, что понял. Иди пока. Про молчание не напоминаю, ты хоть молод, но в меру умён и весьма понятлив.

Я и пошёл. Серьёзное предложение принц сделал, из тех "от которых нельзя отказаться". Не верится мне почему-то, что он с дочкой меня отпустит. Своё настоящее лицо мне показал. Его Милость не только жуир, любитель молоденьких красоток и цветов, раз он при пытках может поприсутствовать. И за дочку любого уроет.

Вы можете представить себе дворцового парикмахера молчаливого и не собирающего слухи? Я тоже нет. Брадобрей принца в общей сложности молчал минуты три, пока слушал мои наставления, остальное время, пока рассматривал корни моих волос и заодно приводил причёску в порядок, рассказывал слухи.