Гоголь

Кстати, имя Белинского было упомянуто в черновом тексте статьи Гоголя, но не появилось в печати. О Белинском Гоголь писал: «В критиках Белинского, помещающихся в «Телескопе», виден вкус, хотя ещё не образовавшийся, молодой и опрометчивый, но служащий порукою за будущее развитие, потому что основан на чувстве и душевном убеждении». Самое удивительное, что в письме А. Б., за которым скрывался Пушкин, было повторено то же самое, почти слово в слово, только молодость и опрометчивость были поставлены в упрёк Гоголю как и не упоминание критик Белинского. «Жалею, писал А. Б., – что вы, говоря о «Телескопе», не упомянули о г. Белинском. Он обличает талант, подающий большую надежду…» У Гоголя, когда он прочитал это письмо, были основания обижаться на Пушкина: ссылки на молодость и юношеские заскоки автора статьи «О движении журнальной литературы» почти выдавали и имя автора её – самым молодым сотрудником Пушкина был Гоголь. Вполне возможно, что с текстом письма А. Б. (или, во всяком случае, с его идеями) Пушкин был вынужден познакомить в Москве и Погодина и Шевырева.

Так или иначе, но он отмежёвывался от Гоголя, и Гоголь, если не знал это, то чувствовал. В своей статье он косвенно задел и А. Ф. Смирдина, а со Смирдиным Пушкин уж вовсе не хотел ссориться. И несмотря на льстивые замечания в статье Гоголя о деятельности книгоиздателя Смирдина, несмотря на видимое отделение Смирдина от Сенковского, статья всё же била и по Смирдину – прибыль от издания «Библиотеки» извлекал и он.

Было ли произнесено имя Гоголя как автора нашумевшей статьи в Москве и Петербурге, неизвестно. Думаем, что Пушкин скорей всего сохранил тайну авторства Гоголя, чтоб не подвести его. Об этом говорит тот факт, что Булгарин, откликнувшийся на первый номер пушкинского журнала в статье «Северной пчелы» от 6 июня 1836 года, ещё не знал, по ком бить. Он бил наугад, он разил всех, на кого накопился его гнев, но более всего налегал на издателя, подозревая всё же его в нанесении «Пчеле» кровных обид. «Пчела» заступалась не только за себя, но и за Сенковского, она гоголевские упрёки в незнании Сенковским Востока переносила на Пушкина и ядовито спрашивала: «А разве вы, г. Издатель, в «Путешествии в Арзрум» обнаруживаете это знание?» На замечание гоголевской статьи о том, что у нас отстаёт поэзия, она восклицала: «Довольно странная жалоба со стороны Поэта!»

Нет, Булгарин явно грешил на Пушкина, и это ещё раз объясняет необходимость появления в «Современнике» письма А. Б.

И тем не менее Пушкин, находясь в Москве, занимается делами Гоголя. Он встречается со Щепкиным и хлопочет о постановке на московской сцене «Ревизора». Он пишет в Петербург письмо Наталии Николаевне о том, чтобы она позвала Гоголя и передала ему, что в Москве его любят и лучше поймут и поставят его комедию.

Гоголь откликается через Щепкина, что ему всё равно, что он уже остыл к «Ревизору» и как его поставит Москва – ему безразлично. Щепкин зовёт его в Москву, просит лично почитать актёрам текст комедии, он отказывается. Есть ли причина отказа только «Ревизор» и его неудача на сцене Александринки? Или Гоголь не хочет являться в Москву после Пушкина, после его отмежеваний от Гоголя?

На поверхности всё было хорошо. Первый номер пушкинского журнала демонстрировал единство Пушкина и Гоголя, их тесное сотрудничество. Рядом со стихами Пушкина, с «Путешествием в Арзрум» были напечатаны повесть Гоголя и драматические сцены Гоголя. Налицо был союз – ни одна тучка не омрачала его. В этом же номере Пушкин обещал читателям в скором времени отозваться на новую комедию Гоголя «Ревизор», он печатал заметку о «Миргороде» и «Арабесках» и называл «Тараса Бульбу» творением, достойным Вальтера Скотта. Он объявлял, что «г. Гоголь идёт вперёд…».

Но г. Гоголь уже печатал в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление о своём отбытии за границу. В прибавлениях к этой газете 17 мая 1836 года появилась строка: «…Николай Гоголь, 8‑го класса; спрос. [ить] в Малой Морской, в доме Лепена, 1». 1 – это означало, что он едет один, без слуги и близких. Рядом с его именем стояли имена каких-то французов и француженок, был даже мещанин Дмитрий Донской с Выборгской стороны, граф Мусин-Пушкин с дворовым человеком, камергер Г. фон Нордин, некто Викториано де ля Кусета из Испании и другие. Через неделю в этих списках появилась и фамилия Данилевского – Гоголь уговорил и его прокатиться по Европе.