Гоголь и среда пребывания

Граф, русский музыкальный деятель, гофмейстер двора, придворный композитор, один из первых русских симфонистов, автор популярных романсов на стихи Пушкина «Старый муж, грозный муж», «Черная шаль» и др.

Виельгорский Матвей Юрьевич (1794–1866), младший брат композитора, виолончелист, один из основателей Русского музыкального общества.

Отец Михаила Юрьевича Виельгорского, польский аристократ, посланник при дворе Екатерины II, перешел впоследствии на русскую службу и был назначен сенатором.

М. Ю. Виельгорский – близкий приятель русских писателей Карамзина, Жуковского, Вяземского и Пушкина.

Был близок к придворным кругам и к Николаю I.

М. Ю. Виельгорский был в дружеских отношениях с Гоголем, которому оказывал покровительство. Благодаря М. Ю. Виельгорскому император познакомился с рукописью «Ревизора» и разрешил постановку комедии. М. Ю. Виельгорский также содействовал разрешению к печати «Мертвых душ».

В конце 1846 г. Гоголь через посредство М. Ю. Виельгорского обратился к Николаю I с просьбой выдать заграничный паспорт на год для путешествия к Святым местам.

(8 декабря 1846 г. он писал его дочери, Анне Михайловне Виельгорской, и просил напомнить отцу об этом деле.)

В январе 1847 г. Гоголь получил беспошлинный паспорт[27] на полтора года, а посольству в Константинополе и русским консульствам в турецких владениях было предписано оказывать Гоголю всяческое содействие. (Смог поехать в начале 1848 г. – Н. Б.)

Гоголь был очень огорчен числом пропущенных статей в «Выбранных местах…» и другими цензурными исправлениями. Он послал М. Ю. Виельгорскому и П. А. Вяземскому рукопись предполагавшегося второго издания «Переписки». Об этом он сообщил из Неаполя в письме А. О. Смирновой 22 февраля н. ст. 1847 г.: «…Я просил Виельгорского и Вяземского пересмотреть внимательно все не пропущенные цензурой статьи (их было пять. – Воропаев В. А. Виноградов И. А. Духовная проза. Вступит. ст. Воропаева В. А. С. 18) и, уничтоживши в них то, что покажется им неприличным и неловким, представить их на суд дальше (то есть государю. – Н. Б.) Если государь считает, что лучше не печатать их, тогда я почту это волей Божьей, чтобы не выходили в публику эти письма. По крайней мере, мне будет хоть какое-нибудь утешение в том, когда я узнаю, что письма были читаны теми, которым, точно, дорого благосостояние и добро России, что хотя крупица мыслей, в них находящихся, произвела благодетельное влияние, что семя, может быть, будущего плода заронилось вместе с ними в сердца».

В кн.: Соколов Б. В. Н. В. Гоголь. Энциклопедия. М., 2007. С. 140.

Иначе говоря, несмотря на то, что к концу февраля уже прозвучало всеобщее недовольство этой книгой и Гоголь знал эти мнения (он сам просил говорить упреки, а не льстить), все-таки он прибегает к последнему судии – императору, считая его мнение «волей Божьей». Недоволен тем, что его советы и наставления, как обустроить Россию, не пригодились. Кстати говоря, П. А. Вяземский (князь, поэт, литературный критик) дал положительную рецензию на «Переписку» в апреле 1847 г.

Гоголь еще осенью 1842 г. признал в нем «всемирный ум», а также способность «своим чутьем узнавать человека»; признал его будущее поприще, а именно, историка эпохи Екатерины II.

Гоголь упоминает, что его книгу надо понимать как «Божье веление».

Плетнев Петр Александрович (1792–1862)

Известный критик пушкинской поры, происходил из духовногот звания, образование получил в Тверской семинарии и в Главном Патриотическом институте. Был учителем словесности в женских институтах и в кадетских корпусах.

В 1832 г. занял кафедру русской словесности в Петербургском университете, в котором в 1840–1861 годах состоял ректором. Плетнев принадлежал также к составу второго отделения Академии Наук со времени его образования в 1841 г.; преподавал русский язык и словесность наследнику цесаревичу Александру Николаевичу и другим особам царского дома.

Очень рано Плетнев близко сошелся с Пушкиным и другими корифеями пушкинского кружка. Характера крайне мягкого, деликатного и услужливого, Плетнев был верным и заботливым другом, к которому обращались и Жуковский, и Пушкин, и Гоголь. Всем им Плетнев служил и словом, и делом, и советом. Мнением его они очень дорожили. У него было тонкое чувство изящного, эстетического. <…> Плетнев перешел к литературной критике, сделавшись выразителем теоретических воззрений пушкинского кружка. Он ввел характеристики поэтов по существу, по внутреннему свойству их поэзии.

Он умел понять Гоголя, с его сильными и слабыми сторонами. Ему принадлежит одна из лучших оценок «Мертвых душ» в «Современнике» 1842 г.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1898. Т. 46. С. 874, 875.