Читаем Гоголь и среда пребывания полностью

Волконская Зинаида Александровна (1792–1862)

Выйдя замуж за князя Никиту Григорьевича Волконского (умер в 1844 г.), урожденная княжна Белосельская-Белозерская вскоре разошлась с ним.

Писала стихи, музыку, неплохо пела. Отличалась необычайной красотой.

По своему уму, по красоте и по происхождению занимала высокое положение при дворе.

Когда после 1812 г. она оставила Россию, то такое же блестящее положение занимала и за границей, особенно в Теплице и Праге, где император Александр I, находившийся в то время в Германии, любил бывать в ее обществе, равно как и тогда, когда она жила в Париже после 1813 г., а затем в Вене и Вероне, во время блестящих европейских конгрессов. Воротившись в Россию, она предалась изучению родной старины, но в Петербурге ее научные стремления возбудили в высшем обществе неудовольствие и насмешки, и потому она в конце 1824 г. переехала в Москву. Здесь она стала центром всего, что было образованного и даровитого в русской жизни, и сама принялась за изучение родного языка, который до того мало знала, и за изучение отечественной литературы и отечественных древностей: ее интересовали песни, обычаи, народные легенды. В 1825 г. она начала даже хлопотать об основании русского общества для устройства национального музея и для обнародования памятников старины. Постоянными ее собеседниками были Жуковский, Пушкин, князь Вяземский, Баратынский, Веневитинов, Шевырев и др. Пушкин посвятил ей «Цыган» и в своем знаменитом послании по этому поводу «Среди рассеянной Москвы» назвал ее «царицей муз и красоты»; Баратынский на отъезд ее из Москвы в 1829 г. написал стихи: «Из царства виста и зимы», даже солидный и строгий философ И. В. Киреевский поддался неотразимому обаянию этой женщины и посвятил ей свое единственное, написанное им в этом несвойственном ему духе, хвалебное стихотворение.

<…>

В 1829 г. княгиня Волконская из Москвы переехала в Рим, где умерла в 1862 г. строгой подвижницей католицизма. По всем проявлениям это была натура даровитая, которая не находила удовлетворения в светской жизни, но в то же время крайне впечатлительная и увлекающаяся, и потому не настолько стойкая и постоянная, чтобы отдаться одному какому-либо делу. Отсюда переходы от идей Руссо к изучению народности, от русской старины к католицизму.

<…>

Поэт и композитор, она сама писала кантаты и сочиняла к ним музыку; так, известна ее «Кантата памяти императора Александра I» (Карлсруэ, 1865). Можно думать, что и в Риме, живя отшельницей, она не забывала Россию.


Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. СПб., 1892. Т. 13. С. 40.


«В Риме [З. А. Волконская] была в дружеских отношениях с Гоголем.

Он бывал на ее вилле, беседовал чаще с ее двоюродной сестрой и любил отдыхать вблизи древнего акведука времен Нерона. Иногда читал ее гостям «Ревизора».

Есть рисунок В. А. Жуковского 1839 г., где изображены на ее вилле она сама, П. И. Кривцов и Н. В. Гоголь.

З. А. Волконская надеялась обратить Гоголя в католичество, но после смерти Иосифа Виельгорского порвала с ним всякую связь.

«Драматическую картину смерти Виельгорского запечатлела в своих воспоминаниях, записанных В. Н. Шенроком, княжна В. Н. Репнина: «Княгиня З. А. Волконская сначала любила Гоголя, но потом возненавидела. Это случилось по следующей причине. Когда умирал Иосиф Виельгорский, то у него ежедневно бывали Елизавета Григорьевна Черткова, графиня М. А. Воронцова и Гоголь. Зинаида Александровна была уже тогда ярая католичка, и мне рассказывали, что Гоголь пошел прогуляться и вместе поискать священника для исповеди умирающего. Гоголь же потом сам читал для него отходную. Молодой Виельгорский причащался в саду, и мой отец поддерживал его и читал за него: «Верую, Господи, и исповедую». Но когда он умирал, то в его комнате уже был приглашенный княгинею Волконскою аббат Жерве. Зинаида Александровна нагнулась над умирающим и тихонько шепнула аббату: «Вот теперь настала удобная минута обратить его в католичество». Но аббат оказался настолько благороден, что возразил ей: «Княгиня, в комнате умирающего должна быть безусловная тишина и молчание».


В кн.: Соколов Б. В. Н. В. Гоголь. Энциклопедия. М., 2007. С. 587.


Гоголь восхищался Римом, столицей католицизма, в силу своей эстетической натуры, из любви к искусству античности и Средневековья.

З. Волконская не любила Николая I. В ее доме в Риме собирались русские офицеры, недовольные военной политикой Николая I.

Гоголь, вероятно, слышал эти рассказы.

Глава 7

Гоголь в Риме

Перейти на страницу:

Похожие книги

Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимосич Соколов

Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное