Гоголь как духовный писатель

Таков вкратце сюжет повести, за опущением очень странных деталей, списать которые со счетов просто как бред сумасшедшего — значит ничего не понимать в литературе. Следовательно, в произведении выделяются по крайней мере три плана: духовный, политический и эзотерический. Рассмотрим теперь их более подробно.

С точки зрения духовной, происходит постепенное прозрение Поприщина, каковое принимается остальными за сумасшествие. Повесть начинается с упоминания о старой шинели Поприщина и об ухаживании чиновников за прохожими дамами — тема, с которой будут связаны злоключения Акакия Акакиевича (см. ниже). Возлюбив[31] Премудрость (Софию), первоначально он слепо стремился к ней, вообразив раем чувственные наслаждения. Однако ему дано понимание языка собак, а когда он проходит по пути к дому Зверкова мимо Мещанской улицы, то чувствует, что «из-под ворот каждого дома несет такой ад» (200), что зажимает нос[32], который стремится откусить («чуть не схватила меня зубами за нос» — 201), увидев героя, собачка Фидель (т.е. Верная). Следовательно, герой не лишен еще и верного обоняния (т.е. интуиции). Кроме того, он благороден (дворянин) и ненавидит честолюбивых карьеристов (честолюбие самого Поприщина, о чем постоянно пишут комментаторы[33], — иного рода и вызвано, скорее, любовью). Будучи честным, он не может занять чин выше титулярного советника, а если и воображает себя генералом, то только ради интереса, как будут вести себя подхалимы-чиновники. Воспользовавшись знанием собачьего языка, Поприщин многое открывает для себя как в духовной, так и в политической жизни.

Оказывается, собачка Меджи не находит в камер-юнкере Теплове, женихе Софи, таких достоинств, как в любимом ею псе Трезоре (т.е. Сокровище). Собачий язык более верно вскрывает суть отношений, царящих в людском обществе, и потому Поприщин жалуется: «Найдешь себе бедное богатство [395] [курсив мой. — А.Д.], думаешь достать его рукою — срывает у тебя камер-юнкер или генерал» (205). Любви героя к Премудрости, его Сокровищу, соот­ветствует любовь Софии к деньгам (сокровищу), а ее отца, который оказывается масоном[34] («О, это большой честолюбец[35]! Это — масон, непременно масон; хотя он и прикидывается таким и эдаким, но я тотчас заметил, что он масон: он если дает кому руку, то высовывает только два пальца» — 206), — к чинам и богатству. Однако «христопродавцы» отдают за деньги не только любовь, но и мать, отца, даже Бога. Поприщин прозревает окончательно: женщина, любя славу и богатство («толстяка со звездою»), любит на самом деле черта, а честолюбцы-«патриоты», действуя через «цирюльника с Гороховой[36]» (эта загадочная фигура, только теперь живущая на Вознесенском проспекте, снова появляется в «Носе»!) и повивальную бабку[37], продают Христа, распространяя по всему свету магометанство, «и оттого уже, говорят, во Франции большая часть народа признает веру Магомета»[38].

Политическая тема тайных обществ и продажи отечества за деньги[39], находя свою кульминацию в революциях[40] и смутах во Франции, Алжире и Испании — отстранении или лишении монарха его власти[41], — оказывается напрямую связанной с областью духовно-религиозной. Единственной «подданной» Поприщина-Фердинанда VIII оказывается нечистоплотная чухонка, служанка Мавра (греч. maàroj — темный), плохо чистящая его сапоги. В представлении Поприщина она относится к «черному (курсив мой. — А.Д.) народу»[42], которому «нельзя говорить о высоких материях» (205). Мавра пугается (когда Поприщин объявляет, что он — испанский король) того, что все испанские короли похожи на Филиппа II[43], но герой разуверяет ее, утверждая, что между ним и Филиппом «нет никакого почти сходства» и у него нет «ни одного капуцина» (ibid.). Последняя фраза заставляет предполагать, что Мавра (= мавр, магометанин!) боится на самом деле инквизиции. Следовательно, в сумасшедшем доме свергнутый «Фердинанд VIII» испытывает от своих «подданных» (мавров? отступников от Христа?) те самые муки, которых боялась со стороны инквизиции[44] Мавра. Все происходит по законам «вывернутого мира».

Темой «магометанства» я объясняю и одну из «странных» фраз Поприщина:

«А прежде, я не понимаю, прежде все было передо мною в каком-то тумане. И это все происходит, думаю, оттого, что люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове; совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря» (208. Курсив мой).

Ключ к этому высказыванию — в статье Гоголя «О преподавании всеобщей истории» (написана в декабре 1833 и исправлена в начале 1834 года, т.е. работа над ней шла параллельно «Запискам сумасшедшего»):

«<...> и как он [т.е. чудесный арабский народ, соединивший с верой в Магомета просвещение. — А.Д.] вдруг меркнет и затмевается выходцами из-за моря Каспийского [т.е. турками. — А.Д.], которым оставляет [арабский народ. — А.Д.] в наследство одно магометанство <...»> (ПСС VIII, 33. Курсив мой).