Гоголь. Соловьев. Достоевский

Фигура Федора Павловича отчетливо зарисована в черновых записях. Писатель воспринимает ее не зрительно, а, так сказать, по слуху. Он накопляет длинный ряд слов и словечек, которыми характеризуется этот циник и бесстыдный шут. Перед нами снова факт возникновения персонажа из стихии речи. Для «буффонады» старика Карамазова подбираются поговорки, каламбуры, анекдотики. «Я рыцарь, я рыцарь чести…» «Деньги в пакете моему цыпленочку». «Влюблен, как моська!» «Я страстный человек»… «La Russie se recueille». «Одно высшее государственное лицо. Я говорю: mon cher. А тут входит самое высшее государственное лицо». «Дидро и Платон. Рече безумец в сердце своем несть Бог. Преклонился». «С муровием». «Свою главу любезно лобызаше». «Дмитрий Федорович, впредь не знайте меня! Да, я готов на дуэль вас вызвать». Ильинский ему: «Комик, проклинаю». Из этого хаотического словесного материала вырастает личность Карамазова–отца. Словечки, придуманные и записанные заранее, — краски на палитре художника: распределяя и сочетая их на полотне, он пишет портрет своего героя.

Подобно Федору Павловичу, убийца Смердяков тоже возникает из речи. Автор слышит его голос, вникает в его интонации. Он записывает: «Смердяков ударил ножом», — вскричала она и стала ловиться за нож. Смердяков. Нет–с, женщину я бы стал в повиновении держать–с». В романе эти словечки остались неиспользованными; писателю важен не смысл, а интонация и звук этих выражений: он упражняется в «выговаривании» своего героя. Психологический образ Смердякова фиксируется с помощью цитат из Виктора Гюго. Достоевский записывает: «Humble et hautain comme tous les fanatiques (V. Hugo)» и «L'ame d'un conspirateur et 1'ame d'un laquais».

Первая цитата взята из романа Гюго «Les Miserables», вторая из его драмы «Ruy Bias». Комарович указывает на сходство незаконного сына Смердякова с сыщиком Жавером в «Les Miserables». Жавер родился от уличной женщины в каком‑то темном углу и за свое незаконное происхождение стал мстить — кому, чему, «этого он никогда не мог решить и понять». О Жавере вспоминает Достоевский в одной ненапечатанной статье, предназначенной для «Дневника писателя» 1876 года. Бесцельную мстительность и злобу героя Гюго автор передал своему «незаконнорожденному» — Смердякову.

В ноябре 1878 г. две книги 1–й части романа были закончены и писатель отвез их в Москву в редакцию «Русского вестника». Катков «перелистал» рукопись и остался доволен: его соредактор Любимов «прочел первую треть и нашел все очень оригинальным». 31 января 1879 г. Достоевский выслал 3–ю книгу романа «Сладострастники». «Я эту третью книгу, теперь высылаемую, — писал он Любимову, — далеко не считаю дурною, напротив, удавшеюся».

Дружба писателя с Победоносцевым с каждым годом становится все теснее. Видный сановник вводит автора «Карамазовых» в правительственные круги, и государь поручает ему духовное руководство младшими великими князьями Сергеем и Павлом. Достоевский знакомится с наследником и государыней цесаревной, сближается с великим князем Константином Николаевичем и ведет беседы с его сыновьями: будущим поэтом К. Р. и Дмитрием. Наследнику Александру Александровичу писатель почтительнейше подносит «Бесов» и «Дневник писателя». В конце 70–х годов он состоит вице–президентом Славянского благотворительного общества, в которое входят славянофилы, представители военного мира и правой журналистики. Прославленный писатель становится постоянным посетителем аристократических салонов: он бывает у графини С. А. Толстой, Е. Нарышкиной, графини А. Комаровской, Абаза, княгини Волконской, С. П. Хитрово, Гейден, А. Философовой. В 1906 г. Победоносцев писал Анне Григорьевне: «А в последние годы часто приходил он ко мне по субботам вечером на беседу — и как теперь помню, как бывало, одушевляясь и бегая по комнате, рассказывал он главы «Карамазовых», которых писал тогда».

После смерти Достоевского его высокопоставленный друг принял на себя опекунство над детьми покойного[136].

Идеология автора «Дневника писателя» в значительной мере определила собой направление политики царствования Александра III.