Гоголь в тексте

В случае же названия повести о двух поссорившихся соседях можно предположить, что дело заключается не только в означенной авторской манере, но и в том смысле, который в этом названии присутствует. Если прочитать название, не предполагая, что оно может значить нечто большее, чем кажется на первый взгляд, то особых вопросов не возникнет: вот жили два соседа-приятеля, жили и однажды поругались. Однако если бы так оно и было, то почему бы Гоголю не написать: «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»? Или: «Повесть о том, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем»? Однако нет: в названии мы видим не множественное число «поссорились», а единственное – «поссорился». Причем это «поссорился» выделено и подчеркнуто тем, что стоит не «нормальным» образом между именами двух соседей, а в самом начале названия перед именем «Иван Иванович». Собственно, и само то, что имя Ивана Ивановича поставлено первым также указывает на его особую в этом деле роль.

Можно предположить, что таким образом Гоголь хотел подчеркнуть главную особенность произошедшей ссоры: соседи не просто поругались друг с другом, то есть были оба в равной степени неправы, а поругались прежде всего по вине Ивана Ивановича (то, что он человек недобрый, видно уже из сцены с нищенкой в самом начале повести»). Именно Иван Иванович оказался той стороной, которая столь легко возбудилась, а затем уже не хотела идти ни на какие компромиссы. Как пишет Гоголь, сравнивая характеры обоих персонажей, по виду Ивана Никифоровича «трудно узнать, доволен ли он, или сердит», тогда как Иван Иванович «если ж чем бывает недоволен, то тотчас дает заметить это».

Дальнейшее течение событий как раз на такую расстановку позиций и указывает. В начале повести Иван Иванович и Иван Никифорович говорят о погоде, и Иван Никифорович, ругая жаркий день, ввертывает черта:

«Чтоб черт его взял!». Иван Иванович сразу же возбуждается и грозит ему адскими муками: «Вы вспомните мое слово, да уже будет поздно: достанется вам на том свете за богопротивные слова».

Следующие за этим извинения Ивана Никифоровича, указывают на очевидную покладистость его характера: «Чем же я обидел вас, Иван Иванович?» – говорит Иван Никифорович. «Я не тронул ни отца, ни матери вашей. Не знаю, чем я вас обидел». И затем: «Ей-богу, я не обидел вас, Иван Иванович!». И еще раз: «Как вы себе хотите, думайте, что вам угодно, только я вас не обидел ничем». Все эти, пожалуй, даже чрезмерные извинения наконец устраивают Ивана Ивановича, и он успокаивается.

Что касается самой ссоры из-за ружья, то и здесь Иван Никифорович выглядит как сторона защищающаяся, а не нападающая. Обидные слова, причем адресованные лично Ивану Никифоровичу, первым произносит Иван Иванович: «Вы, Иван Никифорович, разносились со своим ружьем, как дурень с писаною торбою (курсив Гоголя. – Л. К.)». Именно на эти грубые слова Иван Никифорович и откликается, назвав соседа «гусаком», то есть словом, по статусу своему менее обидным, чем прямолинейное «дурень».

Все, однако, могло бы разрешиться мирным образом, как не раз уже бывало, но, как пишет Гоголь, «теперь произошло совсем другое». Реакция Ивана Ивановича оказалась необычайно сильной. Он стал буквально напрашиваться на скандал и окончательный разрыв отношений.

«– Что вы такое сказали, Иван Никифорович? – спросил он, возвысив голос.

– Я сказал, что вы похожи на гусака, Иван Иванович! – Как же вы смели, сударь, позабыв и приличие и уважение к чину и фамилии человека, обесчестить его таким поносным именем? (как будто «дурнем» назвать человека можно. – Л. К.).

– Что ж тут поносного? Да чего вы в самом деле так размахались руками, Иван Иванович!

– Я повторяю, как вы осмелились, в противность всех приличий, назвать меня гусаком?».

Тут уже не выдерживает Иван Никифорович: «Начхать я вам на голову, Иван Иванович! Что вы так раскудахтались?».

Скандал окончательный. Иван Никифорович уже жалеет о случившемся («ему очень было досадно это»): ему жаль, что Иван Иванович не придет более в его дом, но с собою он уже совладать не в силах. В итоге с того же простодушного расстройства, «с досады не зная сам, что делать»

он зовет слуг, чтобы те взяли Ивана Ивановича за руки, да и вывели из дому.