Гоголь. Воспоминания. Письма. Дневники...

Чувствительно благодарю вас, земляче, за «Наума» и «Размышления», [«Книга Наума о великом божьем мире» и «Размышления о природе» — популярно-научные книги Максимовича. ] а также и за приложенное к ним письмо ваше. Всё я прочел с большим аппетитом, хотя и получил, к сожалению, поздно, потому что теперь только приехал из Петергофа, где прожил около месяца, и застал их у Смирдина, лежавши около месяца.

Жаль мне очень, что вы хвораете. Бросьте в самом деле кацапию [Великороссию. ] да поезжайте в гетманщину. Я сам думаю то же сделать и на следующий год махнуть отсюда. Дурни мы, право, как рассудишь хорошенько! Для чего и кому мы жертвуем всем? Едем! Сколько мы там насобираем всякой всячины! всё выкопаем! Если вы будете в Киеве, то отыщите экс-профессора Белоусова: этот человек будет вам очень полезен во многом, и я желаю, чтоб вы с ним сошлись. Итак, вы поймаете еще в Малороссии осень, благоухающую, славную осень, с своим свежим, неподдельным букетом. Счастливы вы! А я живу здесь среди лета и не чувствую лета! Душно, а нет его. Совершенная баня; воздух хочет уничтожить, а не оживить.

Не знаю, напишу ли я что-нибудь для вас. Я так теперь остыл, очерствел, сделался такой прозой, что не узнаю себя. Вот скоро будет год, как я ни строчки. Как ни принуждаю себя, нет, да и только. Но, однако ж, для «Денницы» [Альманах, издававшийся Максимовичем. ] вашей употребляю все силы разбудить мозг свой и разворушить воображе[ние].

«Письма», I, стр. 253–254.

В. Ф. ОДОЕВСКИЙ — А. С. ПУШКИНУ

28 сентября 1833 г.

Скажите, любезнейший Александр Сергеевич, что делает наш почтенный г. Белкин? Его сотрудники Гомозейко и Рудый Панек, [Одоевский и Гоголь. «Чердак» описан Гоголем в «Невском проспекте» и «Портрете». Из повестей Вл. Одоевского имеется в виду, вероятно, «Княжна Мими» (впервые напечатана в «Библ. для чтения» 1834 г., № 1 под псевдонимом В. Безгласный). ] по странному стечению обстоятельств, описали: первый гостиную, второй — чердак; нельзя ли г. Белкину взять на свою ответственность — погреб? Тогда бы вышел весь дом в три этажа, и можно было бы к Тройчатке сделать картинку, представляющую разрез дома в 3 этажа с различными в каждом сценами. Рудый Панек [«Панек» — вместо правильного Панько. ] даже предлагал самый альманах назвать таким образом: Тройчатка или Альманах в три этажа, соч. и проч. — Что на это всё скажет г. Белкин? Его решение нужно бы знать немедленно, ибо заказывать картинку должно теперь, иначе она не поспеет, и Тройчатка не выйдет к новому году, что кажется необходимым. А что сам Александр Сергеевич?

«Переписка Пушкина», т. III, стр. 47.

А. С. ПУШКИН — В. Ф. ОДОЕВСКОМУ

Болдино, 30 октября 1833 г.

Виноват, ваше сиятельство! кругом виноват. Приехал в деревню, думал распишусь. Не тут-то было. Головная боль, хозяйственные хлопоты, лень — барская, помещичья лень — так одолели меня, что не приведи боже. [Однако за октябрь 1833 г. в Болдине были написаны «Сказка о рыбаке и рыбке», «Анджело» и начат «Медный Всадник».] Не дожидайтесь Белкина; не на шутку видно он покойник; не бывать ему на новосельи ни в гостиной Гомозейки, ни на чердаке Панька. Недостоин он видно быть в их компании… А куда бы не худо до погреба-то добраться…

Кланяюсь Гоголю. Что его комедия? [Владимир 3-й степени. ] В ней же есть закорючка.

Весь Ваш А. Пушкин.

«Переписка Пушкина», т. III, стр. 56.

В. Н. ГОГОЛЬ — М. А. МАКСИМОВИЧУ

Пб., 9 ноября 1833 г.