Голая агрессия

– Тише! – Серега заткнул собеседнику рот. – Ты что? Тут за каждым забором по бабуле с растопыренными ушами. Так орать в частном секторе! Говори тихо… Кстати, почему мы не говорим о Юрике?

– Юра, Юра, – Паша почесал затылок. – Пусть он будет на подстраховке. Мускулов много. Так его не расшевелишь, а вот если что случится – поможет.

– Тогда уж так, – Серега смахнул рукой капли пива с губ, – работает один, двое страхуют. Обернемся сегодня же?

– Ну, если надыбаем товар, то завтра у нас будут деньги, а послезавтра инструмент, и может, не один.

– Время сейчас четыре сорок две, – сообщил деловито Серега, прихлебывая «Пензенского» из бутылки. – Юра уже дома, как думаешь?

– Должен быть. Я пошел звонить. Пусть сюда идет, да?

– Да. И не треплись с ним долго. Мы ему вообще можем ничего не говорить, просто поставим перед фактом, когда начнем работать.

– Ты просто гангстер, – заметил Паша, подымаясь. – Никуда не уходи! Скоро мы с Юриком подвалим…

Пришли они в седьмом часу вечера. Очень пьяный Паша и недоумевающий студент.

– Мужики, вы чего это навеселе? – спросил он, заходя в дом, где порядка не было с тех пор, как мать Сереги отдала его на растерзание собственному сыну.

– Мы, наоборот, грустим, – спокойно сообщил Серега.

– Вы из-за инструмента, что ли? Ну, это ведь дело поправимое, я его уже отдал ремонтировать моему знакомому. Он в этом деле мастер.

– И он точно починит? – с великим интересом спросил Сергей.

– Очень может быть, – с достоинством ответил качок. Он не любил, когда его возможности или возможности его друзей ставились под сомнение.

– Ну, этого никто не знает. – Паша, похоже, уже вбил себе в голову, что они идут на дело.

Серега его понял и, поразмыслив немного, согласился.

– Ладно, давайте всхрапнем чуток и пойдем на дискач.

Девчонок они решили пасти, когда те поплетутся с танцулек по узким улочкам плохо освещенного поселка.

Не подозревая, какую бяку затеяли его дружки, Юра с превеликим удовольствием растянулся на предоставленном ему диване и заснул. От «поспать» он никогда не отказывался.

Около двенадцати был объявлен сбор. Продрав глаза, полутрезвые Серега с Пашей и ничего не подозревающий Юрик вышли на улицу, отлили в кустики и пошли в сторону трассы, отделявшей частный сектор от новостроек.

– Что? – Юра не понял, почему два его приятеля вдруг неожиданно остановились. – Я не пойму, вы идете или нет?

Чуть дальше дорога поворачивала влево. Вышедшие на промысел охотники понимали, что лучше места им не найти: по длинному радиусу рос густой кустарник, с противоположной стороны стояло всего два дома. Между тем проходимость здесь в ночные часы была приличной. Недавно проложенный асфальт делал это направление весьма привлекательным для пешеходов. Кому не хочется, топая посреди ночи, ощущать под ногами ровную поверхность, а не кочки с канавами?

– Юра, пойдем со мной, а Серега пусть останется здесь. – Паша и до этого плохо себе представлял, как это он умудрится заставить Юрика стоять там, где надо, и делать то, что ему говорят.

– Вы чего? – Здоровяк продолжал недоумевать по существу вопроса.

«Длинный» решил разъяснить:

– Мы хотим немного заработать…

– На асфальте деньги делают только козлы! Вы тоже козлы, что ли?

– Иди с Пашей, – Сергей по-дружески похлопал Юру по плечу.

– Два ненормальных!

Когда Сергей остался на обочине дороги, а Паша завел «клавишника» поглубже в кустарник, когда они присели на корточки и затаились, Юра понял, что ребята не шутят.

– Вы знали, что я буду против, да? – прошептал он.

– Извини, но мы все это затеяли ради дела.

– Ради какого дела?! – В Юрике что-то переключилось, и он стал стремительно набирать обороты, надеясь в глубине души прекратить все это.

– Тише! – цыкнул на него протрезвевший Паша.

Серега стоял и посасывал никотинку. Он даже заскучать не успел, потому как только группа заняла позицию, из-за поворота донеслось цоканье каблучков. Выбросив сигарету, он подумал, что лучше будет зайти сзади, углубился в кусты и пригнулся…

По дороге топала малолетка, обвешанная какими-то украшениями. Бижутерия их не интересовала как таковая. Но нельзя же среди ночи определить с десяти метров, что там на ней такое надето! Короткая стрижка давала возможность разглядеть серьги. Бобров почему-то считал, что именно серьги являются зачастую самой дорогой вещью в женской упаковке, причем чем они меньше, тем дороже. Именно блеск крохотных безделиц на мочках обладательницы почти прямых худеньких ножек был той самой каплей, которая склонила чашу весов в пользу нападения. Посмотрев, нет ли кого за спиной у девчонки, он вышел из укрытия.

– Эй! Лапочка! – позвал он.

Малолетка споткнулась, едва удержавшись на высоких каблуках.

– Что вам надо? – пропищала она, отступая. Ее черные глаза были полны ужаса.

– Снимай с себя побрякушки, и я тебе ничего не сделаю.

Она замерла на месте и заревела. Сергей подошел к жертве и шепотом приказал прекратить истерику.

– Давай!

Она стояла, опустив руки.

– Давай, давай! – Он возвышался над ней на три головы. – Или мне самому?

– Хрен получишь, пидор!

Острый нос туфли влетел в пах.

Паша, сидя в кустах, прыснул со смеху.