Голая Джульетта

— Малкольм, о том, что было прежде, мы говорили прежде. Если вы становитесь в позицию судьи, то мне лучше вообще вас больше не посещать.

— Мне кажется, вы собираетесь совершить много такого, на что мне захочется смотреть с позиции судьи. Из чего следует, как мне кажется, что вам как раз не следует прекращать визиты ко мне.

— И на что же вам захочется смотреть с позиции судьи?

— Ну, на то, что вас тянет спать с кем попало.

Энни вздохнула:

— Можно подумать, что вы меня совсем не знаете.

— В теперешнем обличье — не знаю. Такую, которая готова отдаться первому встречному Тому, Дику и/или Гарри, — не знаю.

— С той только разницей, что я именно не отдалась первому встречному.

— Этой ночью, вы имеете в виду?

— Я вполне могла переспать с Барнси, но не стала этого делать.

Она пожалела, что не знает полного имени Барнси. Это придало бы ее словам больше достоинства, особенно в такой двусмысленной ситуации.

— А почему?

— Потому что, что бы вы обо мне ни думали, я все же не полностью законченная шлюха.

Конечно, от шлюхи в ней вообще ничего не было. В течение пятнадцати лет она не слишком регулярно спала с одним-единственным мужчиной, по большей части без особого воодушевления. Но, даже произнося фразу, что она «не полностью законченная шлюха», она ощутила, как крепнет ее уверенность в себе, в своем сексуальном достоинстве. Вчера она такого и выговорить-то не смогла бы.

— И чем он вам не угодил?

— Дело не в нем. Он славный парень. Странноватый, но в полном порядке.

— Так в чем же дело?

— Я точно представляю, кого я ищу.

— Неужто?

— Да. Определенно. Моего возраста или старше. Чтобы умел держать в руках книгу. Неплохо, если с какой-нибудь творческой жилкой. Собственный ребенок или дети — пожалуйста. Мне нужен кто-то, кто жил, хоть немного.

— Вижу, кого вы описываете.

Вот в этом Энни как раз весьма сомневалась. Появилось, правда, у нее подозрение, что Малкольм сейчас извлечет из рукава жестом фокусника своего недавно разведенного сына или племянника, поэта-любителя и профессионала-музыканта манчестерской филармонии.

— Неужто?

— Вы ищете противоположность.

— Чью?

— Противоположность Дункана.

Второй раз за последнее время Малкольма можно было возвести в ранг ясновидца, пусть и несколько поспешно. Такер — во всем полная противоположность Дункана, у которого ни детей, ни творческой жилки, ни жизни своей не было. Он никогда не швырял камни в окна записных красоток, никогда не страдал алкоголизмом, не колесил по Америке и Европе, не втаптывал в грязь данного Господом таланта. Даже такеровский отрыв от жизни можно было трактовать как жизнь, если подходить с позиции его фанатов. Что ж получается, она влюбилась в Такера, потому что он полная противоположность Дункана? И сам Дункан влюбился в Такера, потому что он его собственная противоположность? Стало быть, Энни и Дункан образовали в головоломке своих отношений зияние сложных очертаний, с причудливыми выступами, зубцами, уголками, а Такер заполнил это зияние?

— Чушь, — выдохнула она еле слышно.

— Что ж, рассматривайте это как одну из возможных гипотез.