Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Кстати, концепция продуктивности полностью лишает смысла идею «оглушительного причмокивания», высказанную Россом Перо. В 1992 году, когда Росс Перо баллотировался на пост президента как независимый кандидат, одним из его главных лозунгов было противостояние Североамериканскому соглашению о свободной торговле (NAFTA – North American Free Tree Agreement). Перо утверждал, что, если открыть границы для свободной торговли с Мексикой, миллионы рабочих мест тут же улетят на юг с «оглушительным причмокиванием». И правда, почему бы компании не переехать в Мексику, если среднестатистический заводской рабочий в этой стране получает малую толику заработной платы своего американского собрата? Ответ на этот вопрос однозначен – из-за продуктивности. Могут ли американские рабоники конкурировать с иностранными рабочими, которые зарабатывают в два раза меньше них? Да, большинство американцев способны на это. Мы производим больше, чем мексиканцы – во многих случаях намного больше, – потому что мы лучше образованы, потому что мы здоровее, потому что мы имеем более широкий доступ к капиталу и новым технологиям, а также потому что у нас более эффективные государственные учреждения и значительно более развитая инфраструктура жизнеобеспечения. Ответьте: сможет ли вьетнамский крестьянин с двумя классами образования выполнять вашу работу? Сомневаюсь.

Конечно, в некоторых отраслях американские рабочие недостаточно продуктивны, чтобы оправдать их относительно высокую заработную плату, например на производстве текстильных изделий и обуви. Здесь требуется относительно неквалифицированная рабочая сила, стоящая в США намного дороже, чем в развивающихся странах. Может ли вьетнамский крестьянин шить баскетбольную обувь? Разумеется, может, причем он делает это за значительно меньшие деньги, чем минимальная зарплата американского фабричного рабочего. Американские компании будут переводить производство в другие страны в аутсорсинг при условии, что расходы на заработную плату там будут ниже по сравнению с продуктивностью тамошних работников. Нанять рабочего, который стоит в десять раз дешевле, но производит лишь десятую часть, – не слишком выгодная сделка. А вот работник, чей труд оплачивается десятой частью от зарплаты другого работника, при условии что делает он лишь вдвое меньше, – это уже вполне выгодно.

Хотя Росс Перо предупреждал нас о том, что американская экономика при первой же возможности стройными рядами переместится в Гвадалахару, большинство экономистов предсказывали, что NAFTA окажет на ситуацию с трудовой занятостью в США не такое уж большое влияние, причем не негативное, а позитивное. Сколько-то американских рабочих мест из-за конкуренции с мексиканцами действительно будет потеряно, но по мере увеличения экспорта в Мексику их количество будет расти. США вот уже почти десять лет живут с NAFTA, и, как мы видим, все именно так и происходит. Экономисты утверждают, что влияние этого соглашения на общую занятость позитивно, хоть и очень незначительно, если учитывать огромные объемы производства американской экономики.

Будут ли наши дети жить лучше нас? Да, если они будут продуктивнее нас, то есть если модель экономики, характерная для всей предыдущей американской истории, сохранится. Именно рост продуктивности труда повышает жизненные стандарты. Если она растет на 2 процента в год, то с каждым годом мы становимся на 2 процента богаче. Почему? Потому что мы можем взять те же производственные ресурсы и произвести из них на 2 процента больше продукта – либо произвести такое же количество продукта при меньших производственных ресурсах. Одна из самых интересных современных дискуссий, ведущихся экономистами, касается вопроса о том, наблюдается ли в американской экономике резкое увеличение темпов роста продуктивности. Некоторые экономисты, в том числе Алан Гринспен в период его пребывания на посту главы ФРС, утверждают, что инвестиции в информационные технологии привели к стабильно более высоким темпам роста этого показателя. Другие, такие как Роберт Гордон из Северо-Западного университета, считают, что при должной интерпретации имеющихся у нас данных следует сделать вывод, что темпы роста продуктивности труда существенно не изменились.