Голая королева

«Прошлое» – такое черное, крепкое, плотное слово. Прямоугольное; черный металлический ящик с тяжелой крышкой. Холодный, черный, тяжелый, с острыми углами, с кованой крышкой… Если эту крышку приподнять…

Оттуда вылетят злые духи и затащат Алину в ящик!

И крышка захлопнется.

Нет! Ни за что.

Отчего прошлое ей кажется таким черным и глухим ящиком? Что там в нем, что-то плохое?

Почему она так решила? Глупости; надо узнать, надо спросить доктора Паршина: пусть расскажет ей о ее прошлом, хотя бы немножко, хотя бы коротко, чтобы только краешком глаза заглянуть в прожитые двадцать пять лет…

Нет, там духи! Они вылетят – и все, и уже будет поздно, с ними никто не сладит; они затащат Алину в черный ящик. Нет.

Но нельзя же жить вечно в больнице, надо из нее однажды выйти: и куда? в прошлую жизнь?

Почему это так надо? Почему, кому она обязана вернуться? Почему нельзя начать новую жизнь, без прошлого? Она его не хочет, прошлое, она хочет начать жизнь заново, разве она не имеет права? Разве они имеют право ее принуждать?

Может, сбежать из больницы?

Розовое и теплое свечение солнца вдруг исчезло, будто его выключили; серая тень легла на ее веки.

Алина открыла глаза.

Перед ней стоял мужчина. Красивый мужчина. Шатен. Высокий. Хорошо одетый. Элегантный костюм, галстук с булавкой, стрижка, как на картинке, благоухание туалетной воды. Он ей улыбался.

Что ему надо, интересно? Его улыбка показалась Алине фамильярной.

Она смотрела на него вопросительно, но он молчал.

– Что вам нужно? – спросила наконец Алина.

Мужчина, не ответив, сел на скамейку рядом с ней. Алина демонстративно отодвинулась.

– Вы меня не узнаете? – проговорил он немного настороженно, хотя по-прежнему улыбаясь.

– Нет, – без всякого любопытства ответила Алина.

Его лицо слегка расплывалось в ее глазах, было нечетким, но она решила не надевать очки – у нее не было ни малейшего желания его разглядеть.

– Совсем не узнаете?

– Бесполезно, – холодно обрезала Алина. – Я вам ничего не могу сказать. У меня амнезия.

– Я знаю, – сказал мужчина, как показалось Алине, с удовлетворением в голосе, которое ее удивило.

– Откуда? – сухо осведомилась она.

Мужчина молчал, разглядывая ее все с той же улыбкой. Алине не понравилось, как он на нее смотрел, как он улыбался, и вообще весь он – совсем не понравился! Она вскочила и двинулась было от скамейки…

– Постой, Аля, – догнал ее голос мужчины. – Постой. Я твой муж.

Крышка черного ящика медленно, тяжело приоткрылась. Духи зашевелились.

Как доктор Паршин мог разрешить ему к ней подойти?! Это нечестно; он обещал ей полный покой!

– Подожди, – сказал Муж. – Одну секунду. Ты ничего не хочешь знать, твое право; но ты должна узнать одну вещь, только одну. Потом будешь решать сама, что делать.

Алина присела, спиной к нему, и замерла на краешке скамейки. Духи завладели ее телом, схватили, загипнотизировали; она чувствовала себя парализованной, тело ее не слушалось, сознание приготовилось к прыжку в бездну, в черный ящик, и голова кружилась с тихим звоном.

– Ты должна знать, что тобой интересуется милиция, – он говорил негромко, но с напором. – Ты совершила… одно преступление. Небольшое, но тебя за него сразу же посадят в тюрьму, как только к тебе вернется память. Так что не в твоих интересах оставаться в больнице – ты сама не замечаешь, как с тобой работают психиатры. Это происходит не только на сеансах, от которых ты отказалась: с тобой работают, когда ты спишь и когда ты ешь, каждое обращенное к тебе слово – это лечение. Не говоря уж о лекарствах. В один прекрасный день память к тебе вернется, и этот прекрасный день наступит скоро. Я только что разговаривал с доктором: он меня заверил, что это вопрос дней. И тогда к тебе придет милиция и тебя отдадут под суд.

Верно… Доктор что-то такое говорил… Что приходили из милиции и хотели задать ей какие-то вопросы, но он отказал им! Но ведь, как ей доктор объяснил, милиция приходила, чтобы узнать подробности автокатастрофы?

– Какое? – настороженно спросила Алина.

– Преступление, ты хочешь сказать?

– Да…

– С тебя пока что хватит. Тебе нельзя много информации давать сразу, а то у тебя короткое замыкание может случиться…

Что-то резануло ее слух в этих словах, но она не успела вдуматься, что именно.

– Если хочешь, спроси у доктора Паршина, – усмехнулся Муж, – он в курсе. Милиция у него время от времени интересуется, как идут твои дела, скоро ли к тебе вернется память.

Это была правда, она об этом знала. Алина молчала, не глядя на Мужа.

– Зачем вы пришли мне это рассказывать?

– Не «вы», а «ты», я твой муж. Я не хочу, чтобы ты попала в лапы милиции, я не хочу, чтобы тебя судили. Я предпочитаю, чтобы память к тебе вовсе не вернулась… В конце концов, это не так уж важно – память; главное, чтобы мы были вместе. Главное – это семья, наша семья. Поэтому я хочу тебя забрать из больницы.

Алина наконец взглянула на него. Его глаза были довольно близко, и она разглядела эти светлые, пристальные и холодные глаза охотника, которые бдительно следят за передвижениями намеченной добычи.

– Ты ведь не хочешь, чтобы тебя арестовали?