Голая королева

Свободен, успешен, обеспечен, располагает собой и своим временем, как хочет…

Женщины у него и так есть, так что сексуальная сторона жизни тоже в полном ажуре…

Возможно, он бы пошел на такие жертвы, если бы полюбил. Загвоздка же была именно в том, что ему так и не удалось влюбиться.

Но дело шло к сорока, и — общественное мнение, что тут сделаешь! — оставаться холостяком уже было неприлично и подозрительно. Алекс стал обдумывать, какую бы такую найти, чтобы была необременительна в семейной жизни и не скучна в общении…

И тут появилась Алина.

— В новом здании, — продолжал Алекс, — не было своего буфета, и на обед все сотрудники ходили в ближайшие кафе или ели на месте бутерброды. В этот день я ушел пораньше, один, чтобы наскоро перекусить и вернуться побыстрей в кабинет — мне предстояла важная встреча. Я спустился в вестибюль, и увидел Алину в стеклянных дверях, она как раз входила. Ничего особенного в ней я не нашел — по крайней мере в тот, в первый миг — и так бы она и прошла мимо меня, если бы…

Если бы она, уставившись отчего-то испуганно на меня, не замешкалась на мгновенье. Спохватившись, она так неловко толкнула тяжелую дверь, рванулась — слишком рано, дверь еще не успела открыться — что стукнулась лбом о стекло.

Она замерла, потом выскочила, но у нее прищемило дверьми сумку и упали очки — дверь их смяла. Она страшно растерялась, смутилась, покраснела, стала пытаться все это поднять, — я даже испугался, что ее сейчас дверьми задавит, и кинулся ее вытаскивать. Вытащил сначала ее, потом ее сумку, потом то, что осталось от очков. «Сожалею», — говорю, — и протягиваю ей свой улов. А она… Она смотрит на меня своими огромными близорукими глазами и улыбается так, знаете, легко и смущенно немного. Меня поразили эти глаза, их цвет. Прозрачные и глубокие… Я спросил, могу ли я ей чем-нибудь помочь. А она меня в ответ спрашивает, как пройти в кабинет к главному: она, оказывается, пришла по объявлению — наниматься ко мне в секретари! Представляете?

Кис представлял. Фотография Алины, очень хорошо выполненная, стояла на письменном столе ее мужа: тонкое акварельное лицо с озерными глазами смотрело с полуулыбкой прямо на Алексея… Чего ж тут не представлять!

Мурашов улыбался своим воспоминаниям.

— Я даже не раздумывал, я сразу понял: надо ее уводить. Уводить, пока она не стала моей секретаршей — нет ничего пошлее, чем жениться на собственной секретарше!

Я ей что-то наврал, что главного сейчас нет — меня, то есть, но она не знала, что я это он, — что главный уехал в командировку, и что лучшее, что она может сделать в данный момент — это согласиться пообедать со мной.

Она согласилась. Расспрашивала меня о специфике работы в издательстве, о том, что предстоит ей делать, если главный редактор ее наймет… Потом мы ужинали. Потом мы снова обедали и снова ужинали. Я ее всячески охранял от ее собственных попыток получить место в моем издательстве.

Мы гуляли, мы ездили на пикник, мы ходили в кино, в театр, я за ней страшно ухаживал. Кажется, я в первый же момент почувствовал, что уж если мне суждено жениться, то лучше всего на этой девушке. В ней было что-то необычное.

Нестандартное. Смешное. Красивое. Такой неловкий ангел… И, главное, в ней не было этой дешевки, она не заглядывала с надеждой в глаза, не изображала на своем лице полную готовность, не пыталась набить себе цену, не тщилась обворожить… В ней было достоинство человека, который сам намерен устраивать свое счастье и ни от кого ничего не ждет. Разве что алых парусов, как Ассоль…

— И вам захотелось выступить в роли принца?

— Признаться, да. Захотелось.

— Облагодетельствовать?

— Это плохо?

— Собственно… Нет, почему же… Только это не совсем то же самое, что любовь с первого взгляда.

— Намек? — нетрезво усмехнулся Алекс.

Кис сделал удивленные глаза:

— Помилуйте, какой намек?

— Вот какой: мол, этот жест я для себя сделал, свое тщеславие потешил. А хоть бы и так! Любовь для других только у святых бывает. Мы все любим для себя. Вы не согласны?

Кис спорить не стал. «Романтическая история»! — мысленно проворчал он. — И чего тут романтического? Выбрал подходящую кандидатуру на вакантное место жены — вот и вся романтика!"

— Короче, — продолжил Мурашов, не дожидаясь ответа, — две недели я врал про командировки, а когда врать стало уже невозможно, — она нервничала, что упустит место — я ей предложил выходить за меня замуж. Она согласилась. Вот и все, собственно. О том, что я — это и есть ее потенциальный работодатель, она узнала только перед нашей свадьбой.

— Она не обиделась на вашу уловку?

— Нет, смеялась.

— Эта фотография… Я могу ее взять? Или другую какую-нибудь, где она хорошо видна…

— Я вам дам. Другую.

Александр снова налил себе коньяку и предложил жестом Кису. Тот отказался.

— Вам тоже не стоит, — сказал Кис. — Вам нужно поспать немного. Вы ведь на работу должны идти, не так ли?

Мурашов помотал головой и выпил свой коньяк залпом.

— Нет, — он поставил рюмку на стол со стуком, — я никуда не пойду. Я буду звонка ждать. От вымогателей.