Голая королева

— Тогда я сам позабочусь, чтобы ты плакала натурально, — его глаза приобрели блеск. — Тогда ничего и играть не придется. Ясно?

— Ясно…

— Звони.

Аля молча смотрела на трубку, которую Филипп вложил в ее руку.

— Чего ждешь? Звони!

Она перевела глаза на Филиппа.

— Звони, я сказал!

— Не буду.

— Что-о-о?

— Не буду, — повторила Аля.

— То есть как это — не буду? Ты что?!

— Не буду. — Она швырнула телефон в стену.

Рука Филиппа взлетела, тогда как все его тело одновременно рванулось поднимать телефон, от которого отскочил кусочек пластмассы. Аля проследила за его рукой — и, поднырнув под нее, бросилась к лестнице, выдернула торчащий в замке люка ключ, влетела на чердак и закрылась изнутри дрожащей рукой.

Филипп, покачнувшись от промаха, не успел сообразить, что случилось.

А когда сообразил — было поздно. Аля была надежно защищена дверью, запертой на ключ.

— Открой, дрянь! — кричал он отчаянно и колотил в дверцу, — открой!

Аля молча сидела на матрасе по-турецки, созерцая дверцу, содрогавшуюся под его ударами. Ее занимали два вопроса: разбился ли телефон окончательно и может ли Филипп вышибить дверцу?

Телефонный звонок заставил подскочить обоих по разные стороны от двери.

— Звонила? — Раздался голос Марго в трубке.

— Нет, — переводя дух, ответил Филипп.

— То есть как это — нет?!

— Отказалась.

— Как она могла отказаться? Ты что с ней делал, Фил? Ты что с ней делал?! Почему она отказалась?

— Ничего я с ней не делал! Пальцем не тронул! А она отказалась.

— Тут что-то не то. Ты мне что-то не договариваешь, Фил! Она не могла ослушаться, у нее на это характера нет!

— Значит, ты ошиблась Марго. Ты ее больше четырех лет не видела, и у нее за это время характер прорезался. Она телефон чуть не расхерачила о стенку.

— А-а-а, черт! Надо было мне самой! Меня бы она не посмела ослушаться! Ну-ка, дай мне ее к телефону!

— Не могу. Она закрылась в комнате, изнутри.

— Как закрылась?

— На ключ. Могу дверцу выломать, если хочешь.

— Не вздумай! Мы в чужом доме, родители Гены не должны знать о нашем присутствии… Я сейчас приеду. Жди.

Аля слышала, как приехала Марго. Они о чем-то пошептались с Филиппом. «Готовятся к разговору со мной, — подумала Аля. — Пусть. Я тоже готова».

Она им скажет правду. Все, как есть. Только чуть-чуть передвинет во времени, и то, что она собиралась сделать, выдаст за сделанное. И это «чуть-чуть» изменит все. Они сами поймут, что все их планы неосуществимы. И, делать нечего, отпустят ее домой.

— Аля! — раздался вкрадчивый голос Марго. — А, Аля? Открой мне!

Аля спокойно открыла дверцу. Марго бросила победоносный взгляд на Филиппа.

— Спустись, иди сюда… Присядь… Ну, объясни мне, дорогая, почему ты не хочешь звонить? — проникновенно заговорила Марго, усаживаясь рядом с Алей. — Ведь ты мне всегда помогала, ты всегда была хорошей подругой… Я, конечно, понимаю: пятьсот тысяч, это не то же самое, что дарить шмотки… вещи, я хотела сказать. Но твой муж не обеднеет, у него их еще много останется, этих тысяч, не так ли? — Марго внимательно вглядывалась в лицо Али. Но Аля никак не отреагировала на ее вопрос.

— Ты хорошо выглядишь, Аля… Очень хорошо. Совсем не изменилась, даже еще красивее стала — правда, Филипп? Вот что значит для женщины быть богатой! Бедность — это заботы, а заботы старят, Аля, старят. Уносят красоту и молодость. А на кремы всякие да косметические кабинеты — тоже деньги нужны…

Мы ведь просим у тебя совсем не много, — по сотне тысяч на каждого. Так, только дух перевести. На ноги встать…

— А кто пятый? — удивилась Алина.

— Какой еще пятый? — вскинула брови Марго.

— Ну, ты сказала: «по сотне на каждого»…

Марго бросила быстрый взгляд на Филиппа.

— Я просто округлила… Ну, пусть сто двадцать пять — что это за деньги? Так только, квартирку купить… Еще немножко останется, чтобы жизнь новую начать… А, Аля?

Аля молчала.

— А? Хорошо — жизнь новую начинать, правда? Ты ведь это знаешь, по себе знаешь, правда ведь? Я тоже хочу, подружка. И ты должна мне помочь. Ведь это — просто удача, слепая удача, что ты вышла замуж за богатого. А удача несправедлива! Почему у тебя есть все, а у меня — ничего? Ты этих мужниных денег не заработала, Аля, не твоим трудом они нажиты… Так что ж ты их так бережешь? Мужа своего бережешь, деньги его бережешь, а друзья, значит, побоку?

Нехорошо это, подружка. Я для тебя столько сделала! Неужели ты забыла? Все добро, которое ты видела от меня? Как я о тебе заботилась? Кто, скажи мне, тебя из глуши вытащил в столицу? Кто тебе работу нашел? Кто тебя у себя дома поселил? А, Аля?

На лице у Али отразилось сомнение и почти раскаяние, она снова себя чувствовала беспомощной и бестолковой, маленькой девочкой, ведомой по жизни заботливой старшей сестрой, доброй подругой Марго.

— Если хочешь знать, — с упреком вразумляла ее Марго, — даже своим замужеством ты обязана — мне. Сидела бы ты до сих пор в своей деревне, если бы не я! И никакого бы издателя — не то что дорогих книжек, даже туалетной бумаги!