Голая правда

Своим новым замужеством Шиловская, умевшая, несмотря на свою кажущуюся бытовую непрактичность, все рассчитывать до мелочей, убила сразу целую стаю зайцев, если можно так выразиться. Ну кто ее знал до замужества? Ну чем она была известна? Ну подумаешь, сыграла несколько ролей второго плана в довольно популярных фильмах… Ну, играла она в театре Дездемону, сверкая со сцены своими роскошными (натуральными!) кудрями… Кроме этого, в се активе числилось еще несколько ролей в нашумевших спектаклях. Короче, она была бы широко известна лишь в узких кругах, если бы не удачно подвернувшееся второе замужество.

Как только ей попался Алексей Барыбин, она сразу в него вцепилась мертвой хваткой, понимая, что ей выпал долгожданный шанс. И об их отношениях сразу заговорили — ожидаемый, едва наметившийся альянс бизнеса и искусства взбудоражил всю желтую прессу. Напряжение подогревалось тем, что связь сладкой парочки будто бы тщательно скрывалась от посторонних глаз. На самом деле конспирация нужна была Шиловской для того, чтобы еще сильнее подхлестнуть едва зародившийся интерес публики и привлечь побольше внимания к своему браку, то есть к себе.

Одним махом Шиловская из актрис третьего или даже четвертого плана перебралась на второй — и совершила этот марш-бросок так изящно и красиво, как только она одна и умела проворачивать подобные операции. О ней, точнее, об их браке заговорили. Евгения с удовольствием давала интервью, умудряясь даже девственно краснеть от интимных вопросов репортеров. С томной застенчивой улыбкой истинной скромницы она несла белиберду типа того, что жених требует от нее оставить сцену и что она не знает, как ей поступить. Раздираемая чувством и долгом, она находится в затруднении, что выбрать — любовь или призвание, она не может жить без света рампы и готова, кажется, ради этого пожертвовать своей неземной любовью.

Впрочем, Барыбин ничего подобного от нее не требовал, это Маргарита знала со стопроцентной точностью. Он просто не смел ничего требовать, ошеломленный натиском женской ласки, нежности и колкого остроумия, а может быть, такая мысль просто не приходила ему в голову. Однако в газетах появлялись заметочки, в заголовках которых красовался сакраментальный вопрос: «Любовь или сцена?» — покинет ли известная актриса театральные подмостки и мир кино ради нового замужества или нет? Евгения, все так же мило краснея, интимным шепотом уверяла, что Алексей умоляет ее завести ребенка, и тонко намекала, что она не в силах противиться столь естественному желанию влюбленного мужчины.

Ответ на этот вопрос затерялся в новых подробностях сногсшибательной брачной церемонии. Когда отгремела шикарная свадьба и невеста в белоснежном платье уселась за руль белоснежного «мерседеса», украшенного белыми же ленточками и белыми розами, вся столичная тусовка ахнула. Да, это был для Шиловской миг упоительнейшего триумфа! Триумфа, ради которого стоило терпеть даже бычью шею, простецкие повадки и интеллектуальную примитивность нового мужа.

После свадьбы Евгению сразу же завалили предложениями о киносъемках с пятизначными цифрами в контрактах. Она отказывалась. Но не потому, что решила стать примерной женой влиятельного супруга, — она выбирала. Выбирала режиссеров получше, роли покрупнее, гонорары побольше. И очень удачно выбирала.

Через год после свадьбы ее звезда достигла такой яркости, что в свете, отбрасываемом ее лучами, едва виднелась не только ближайшая подруга Величко, но уже даже и сам новоиспеченный муж. Теперь уже все говорили не «А кто это Шиловская? Жена того самого Барыбина?!», а «Кто такой Барыбин? Неужели муж той самой Шиловской?!».

А потом, судя по всему, Евгении понадобился новый скандал, дабы привлечь к себе угасающее внимание падкой на сенсации публики, — она решила оставить мужа, несколько удивленного таким поворотом судьбы. Озадаченный и разъяренный, Барыбин будто бы не желал давать развода, и вожделенный скандал был в полном разгаре. Теперь Евгения играла принцессу в руках восточного тирана.

После того как Женька решила разбежаться и со вторым, ну очень удачным мужем, который, по здравому разумению, сделал бы счастливой и более привередливую женщину, между подругами наступило едва заметное охлаждение. «Наигралась» — так думала Величко, когда видела, как Шиловская с медленной яростной ненавистью, презрительно растягивая слова и пренебрежительно кривя губы, выговаривает наливавшемуся бесплодным гневом Барыбину, пасовавшему перед ее воинственной женственностью.

«Не мое дело», — думала Маргарита, пока «воинственная женственность» Шиловской не затронула ее лично.

А когда затронула, Марго неожиданно для себя растерялась, сникла, отказалась от борьбы. Исходя по ночам злыми слезами, днем она, как всегда, весело целовала Евгению, встречаясь с подругой на репетиции, хотя на самом деле ей хотелось изо всех сил впиться зубами в подставленную для поцелуя нежную розовую мякоть щеки…