Голд, или Не хуже золота

Джулиус Голд постоянно продавал, а потом выкупал одну и ту же портновскую мастерскую, расположенную в полуподвальном этаже дома, в котором они жили. У них в гостиной стоял радиоприемник Атватера-Кента[34], и они одними из первых в квартале обзавелись телефоном — в мастерской. И еще они были единственной семьей, в которой было семеро детей. С безошибочной интуицией отец Голда всегда продавал недееспособным или несостоятельным, а после того как его очередная авантюра в модном мире коммерции и производства заканчивалась крахом, мастерскую всегда получал только в аренду. Мать Голда была хорошей портнихой и швеей и обычно, если не ходила по магазинам или не хозяйничала по дому, работала внизу в мастерской. Мастерская была суматошным продолжением их квартиры наверху; здесь Роза, Эстер, Ида и Мьюриел во время большой перемены в школе запивали сэндвичи молоком или лимонадом из гигантских бутылок, купленных в кондитерской напротив. Голд помнил, как утро за утром, день за днем гонял он лодыря на кафельном полу мастерской; на улице, за окном из зеркального стекла до захода солнца стоит коляска с его сестренкой Джоанни, его мать строчит на «Зингере» или шьет на руках, надев на палец наперсток, а его отец, гнусавя или напевая веселенькие танцевальные мелодии, мечется без толку туда-сюда или осыпает страшными проклятиями гладильщика. У Голда сохранились смутные воспоминания о том, что катастрофа разразилась еще задолго до Второй мировой, когда его отец вдруг возомнил себя певцом необыкновенного дарования и стал предпринимать попытки пробиться в различные конкурсы и на радио в программу «Час для любителя». Старшие, казалось, были охвачены паникой и пребывали в шоке. Второй раз они — теперь и Голд тоже — испытали потрясение и ужас семейного позора уже после войны, когда узнали, что Джоанни с подружкой работает в одном из аттракционов на развлекательной площадке вблизи железнодорожной станции; их работа заключалась в том, чтобы в полупрозрачных лиловых комбинациях лежать в кроватях, но как только кто-нибудь из посетителей попадал бейсбольным мячиком в десятку стоящей тут же мишени, они должны были вскакивать во весь рост. В доме на несколько недель воцарилось гнетущее молчание. Ведь ей было только восемнадцать лет. А потом она уехала с той же подружкой участвовать в конкурсах красоты, работать в курортных отелях в отделе развлечений, а потом во Флориду и Калифорнию и даже на Кубу в надежде сделать карьеру голливудской актрисы, или танцовщицы, или модели. Его матери уже не было в живых. К началу войны в 1942 она недомогала уже несколько лет, и мастерская была закрыта. Его отец вместе с партнерами выполнял на тесном чердаке дома на Кэнал-стрит субподрядный оборонный заказ — сверлил по шаблону отверстия в изготовленных фирмой «Бендикс» мелких деталях для турелей к самолетам, боевую готовность которых обеспечивал в Северной Африке Сид, рядовой Военно-воздушных Сил. Его отец хотел быстро расшириться, делать турели целиком — «Зачем нам этот „Бендикс“?» — и яростно ругался с партнерами. Роза вышла замуж за Макса, и теперь у нее и у Эстер была постоянная работа, у Розы — которую она так никогда и не сменит. Ида училась в колледже, а Мьюриел и Голд — в школе. Отец Голда, как с горечью рассудил Голд позднее, был, вероятно, единственным в стране человеком, который работал на оборону и терял при этом деньги.

Сид дослужился до сержанта в должности каптенармуса; он загружал самолеты бомбами и снарядами, обслуживал оружие. Кулачки, пружины, спусковые рычаги, соленоидные переключатели и гидравлика очаровали его. Устройство пулемета пятидесятого калибра приводило его в восторг. От этого пулемета и пошли его надежные машины для прачечных.

— Вот это мозги! — размышлял теперь Сид во дворике своего дома на Грейт-Нек. — До этого же надо додуматься. Одна железка работает, чтобы еще одна железка делала что-то совсем другое. Черт побери, если бы не эти пулеметы, мне бы и в голову не пришло заняться машинами для прачечных.

— А кто тебе помог, Сид? — напомнил отец Голда, напрашиваясь на похвалу.

— Ты, па. Но Шейки с Нептун-авеню вложил деньги. А Копоткин с его коньками сделал основную работу. У него после войны была своя мастерская.

— И ты, болван, им доверился? — сказал Джулиус Голд. — А если бы они тебя надули?

Сид отнесся к этому вопросу добродушно.

— Да я и не думал об этом. Может быть, тогда друзья не надували друг друга. Па, — Сид наконец набрался храбрости и тихим, полным дружелюбия голосом внес предложение, — я думаю, тебе стоит купить кондоминиум.

Старик насторожился.

— Я не так уж много времени провожу во Флориде.

— Ты мог бы сдавать его в аренду, пока живешь здесь, и окупил бы все затраты.

Старик долго попыхивал сигарой.

— Объяснишь мне на следующий уик-энд, когда приедешь к нам на ланч. Ты тоже приезжай, — сказал он Голду.

— Вот увидишь, все будет здорово, — пробормотал Сид улыбнувшись, с глубоким вздохом он скрестил руки у себя на животе и еще дальше откинулся в кресле.