Голд, или Не хуже золота

— Мы это запишем, — Ральф сделал добавление к своему списку. — Потом есть еще директора ФБР и ЦРУ.

— А мне нужно будет носить пистолет?

Ральф не был в этом уверен и потому сделал себе еще одну пометку для памяти.

— Это все неплохие места, Брюс. Человек с твоим умением ориентироваться в обстановке, вероятно, сможет проталкивать свое имя в газеты не реже государственного секретаря.

— А как насчет государственного секретаря?

— Неплохая мысль, — сказал Ральф.

— Мне там придется что-нибудь делать?

— Абсолютно ничего, — ответил Ральф; казалось, его удивила даже сама мысль об этом. — В правительстве, Брюс, опыт не в счет, а знания не играют роли. Если и можно что использовать из прошлых уроков, так это единственный: хватай то, что тебе нравится, когда подворачивается случай.

Голд расстроено спросил:

— А хорошо ли это для общества?

— Для общества все плохо, Брюс. Я думал, ты это знаешь. Ты намекнул на это в своей последней работе. А теперь, Брюс, — смущенно продолжал Ральф, — я должен быть откровенным. Может быть, тебе придется обзавестись женой получше.

— Чем Белл? — Настроение у Голда поднялось.

— Извини. — Ральф говорил официальным тоном. — Белл подошла бы для сельского хозяйства или вопросов занятости. Но что касается государственного секретаря или министра обороны…

— Мы с Белл уже не близки, — доверительно сказал Голд.

— Рад это слышать, — сказал Ральф. — На сей раз попробуй кого-нибудь повыше. Ты ведь знаешь, что ты низенький. Высокая жена добавила бы тебе весу.

— А я не буду казаться еще ниже, если у меня будет высокая жена? — спросил Голд.

— Нет, — сказал Ральф. — Ты ее будешь делать выше. А это добавит тебе весу, отчего она будет казаться ниже. Андреа Коновер идеально подошла бы для этого.

— Я ее увижу сегодня. А ее роста достаточно?

— О, вполне. А ее отец — дипломат на излете карьеры. Он купается в деньгах и у него наилучшие связи. Сделай ей предложение.

— Сегодня? — Голд сконфуженно рассмеялся. — Я не видел ее семь лет.

— Ну и что? — ответный смешок Ральфа прозвучал одобряюще. — Ты всегда можешь получить развод. Андреа занимает важный пост в Комиссии, контролирующей расходы правительства. Из-за нее мы больше не можем звонить по личным делам. Знаешь, Брюс, — Голд поднялся вслед Ральфом, — сейчас у нас начались наши золотые денечки — мы вступили в возраст, который нравится всем женщинам от шестнадцати до шестидесяти пяти. Надеюсь, ты не упускаешь возможностей. Многие из женщин падки на твой тип.

— Мой тип? — Все эйфорические потоки в жилах Голда мгновенно застыли.

— Да, — сказал Ральф.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «мой тип»? — спросил Голд Ральфа.

— Тот тип, к которому ты принадлежишь, Брюс. А что?

— В отличие от каких других типов, Ральф?

— От тех, к которым ты не принадлежишь, Брюс. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — сказал Голд, а потом решил с головой нырнуть в эту мутную лужу. — Либерман думает, что ты антисемит.

Ральф был поражен.

— Я? — Голос его звучал обиженно и удивленно. — Брюс, я бы чувствовал себя ужасно, если бы думал, что когда-то сказал или сделал что-нибудь, отчего у тебя могло сложиться такое впечатление.

Ральф говорил искренне, и Голд почувствовал раскаяние.

— Ты ничего такого не говорил и не делал, Ральф. Извини, что я поднял эту тему.

— Спасибо, Брюс. — Ральф успокоился, и его красивое лицо засветилось милой улыбкой. — Слушай, я же списывал у тебя работы в Колумбии. Благодаря тебе я закончил курс. Но я и правда считал Либермана не очень-то приятным человеком.

— И ты был прав, — рассмеялся Голд. — Я ведь знаю его всю жизнь.

Напряжение спало. Ральф сказал:

— Дай-ка я отнесу эти заметки Пылинке, пусть она их перепечатает. Мы сегодня прошлись по многим вопросам, верно?

Голд не был в этом уверен, но еще никогда в жизни он не испытывал такого оптимизма относительно своего будущего. Он выглянул из окна, бросил взгляд на официальный Вашингтон и на небо. Сквозь застекленную дверь открывалась перспектива служебных помещений, представлявшая собой чисто пасторальную картинку: ряды сборных столов мирно дремавших под рассеянным светом немигающих ртутных ламп, перегородки из прозрачного стекла высотой до плеча, кабинеты не менее фешенебельные, чем у Ральфа, и фантастически согласованное движение работающих людей, которые были совершенно и во всем безупречны. Все женщины были загоревшими и шикарными — ни у одной не было лишнего веса, на мужчинах были пиджаки и галстуки, а на всех брюках непременно присутствовали стрелочки. Если в этом райском саду в каком-то яблочке и сидел червячок, то он ускользнул от циничного взгляда Голда, который всюду умел разглядеть грязь и первые признаки разложения. Голд мог взглянуть на грейпфрут и сказать, зрелый он или нет.

— Тебе здесь понравится, да? — сказал Ральф, читая его мысли.

— Здесь всегда так?

— О, да, — уверил его Ральф. — Здесь всегда так, если только не иначе.

Голду удалось произнести без сарказма:

— А как здесь, когда иначе?

— Как иначе, Брюс?

— Не так, как сейчас.

— По-другому.

— Как по-другому, Ральф?

— По-разному, Брюс, если только есть какая-то разница, а если нет, то всегда так.