Голец Тонмэй

– Ешьте, не стесняйтесь, а после расскажу сказку, – негромко засмеялся Ичээни, вспомнив просьбу сына.

Оба мальчика не заставили себя уговаривать. Налегли на мясо.

– Быстрее подрастете, коли хорошо будете питаться, – вновь заговорил Ичээни.

Энкэт улыбнулся глазками. Ему по душе пришлись слова отца Тонмэя. Оглянулся на Иркуна. Тот с аппетитом уплетал лакомые кусочки.

Они наелись так, что дружно отказались от супа. Тогда хозяйка чума налила в кружки прохладного оленьего молока. Мальчики охотно потянулись к молоку.

– Все равно, как сонгачаны… – одобрительно бросил отец Тонмэя.

Когда Энкэт с Иркуном поели, Тонмэй подсел к отцу и тихо шепнул:

– Ама, расскажи сказку.

– Ну, сонгачаны, теперь расскажу одну сказку. Это даже не сказка, а быль из жизни ламутов. Хотите послушать? – Ичээни взглянул на мальчиков и улыбнулся.

– Хотим, хотим, отец Тонмэя! – оба мальчика воскликнули одновременно.

– Сядьте поближе ко мне.

Мальчики пододвинулись.

Ичээни негромким голосом заговорил:

– Давным-давно по здешним местам кочевали и охотились наши предки. Жили трудно. Много чего им не хватало. Нам сегодня живется гораздо лучше, чем тем ламутам, о которых рассказываю.

Мы меняем у якутов мясо, шкуры, на многое необходимое нам. А в те далекие времена якутов не было. Наши люди жили тем, что даст им Дух Земли. Как и мы сейчас, те жили охотой на диких оленей.

Монтэлсэ[28] женщины с детьми собирали ягоды, орехи. Одна девочка-подросток заблудилась в тайге. О ней спохватились, когда настала пора возвращаться домой. Стали громко звать ее, думая, что она где-то рядом. Та не откликалась. Стали звать громче. Принялись обшаривать ближайшие заросли. Девочки нет. Все заплакали. Что же делать? Плачем делу не поможешь. К наступлению сумерек, вернулись к чуму. Надеялись, что вдруг вот-вот заявится заблудшая. Наступил вечер. Девочка не вернулась. Ночью темно. Улеглись спать. И наутро ее нет. Целый день искали в тайге. И мужчины подключились. Леса густые, где найдешь в такой глухомани заблудившуюся девочку…

Вскоре выпал первый снег. Девочка бесследно исчезла. Женщины умывались слезами. Подоспела зима. Затем настала ранняя весна.

Один из охотников, возвращаясь из охоты на сокжоев, обнаружил медвежью берлогу. Видать, матерый абага-медведь. Берлогу себе выкопал в буреломе. Охотник мог не заметить, да собака помогла. Стала вдруг лаять в чащобе. Поняв, что к чему, еле увел собаку. Наутро мужчины двинулись к берлоге.

Подъехали. Все тихо. Собаку держат при себе. В это время произошло чудо. До них донесся голосок пропавшей девочки. Охотники в страхе переглянулись. Неужели почудилось? Может, осенью тут прошла пропавшая, а звук ее голоса остался в воздухе? Говорят, что и такое случается. И тут из берлоги вылезает девочка. Ножки еле двигает и просит: «Его не убивайте!»

Заблудившись, она долго бродила по тайге, питаясь ягодами. Настали холода. Выпал снег. Девочка все ходила, надеясь, что ее ищут родители и братья. Сильно отощала.

Однажды она провалилась в глубокую яму, где было тепло, и моментально уснула. Так девочка оказалась в медвежьей берлоге, где уже сам зверь залег. Девочка, видно, долго спала, просыпалась и вновь засыпала. Медведь сам иногда бормотал и сосал лапу. Потом стал давать лапу и ей. Девочка прильнула однажды ртом к лапе и тоже стала сосать. Так она выжила. Однажды медведь проснулся, стал беспокоиться и рычать. И тут до слуха девочки донеслись людские голоса. Она поняла, что приехали на облаву медведя. Теперь убьют его, бедного, спасшего ее от смерти…

– Отец и братья обрадовались, обнаружив девочку невредимой. И все поехали домой. Медведя не тронули. Такая история. А где правда, где выдумка, мы не знаем, – закончил рассказ Ичээни.

Энкэт подал голос: «Отец Тонмэя, а почему ты гонишься за абага?» Ичээни помолчал, потом ответил: «Медведи, как люди, разные. Есть добрые, есть и злые. Мой абага, за которым хожу, злой. Из-за него мы все осиротели. Разве забыли, как он расправился с моим отцом? Если зверь почувствует, что мы его боимся, то он совсем обнаглеет. В открытую пойдет на вас, зная, что вы бессильны перед ним. Я хочу и за отца отомстить, и вас оградить. Ясно, дети?»

* * *

Медведь не сразу понял, что попал в западню. Поначалу надеялся, что как-нибудь выкарабкается. Бывало, за свою долгую жизнь не единожды попадал в передряги похлеще. К счастью, обходилось. Дожил-таки до старости. Сердито урча, обошел полутемный каньон. Вокруг сплошные стены… Зверь оторопел… Вмиг позабыв о боли в костях, заметался. Глубоко сидящие глазки загорелись злым огоньком. Раз за разом, кидался на выступы, но падал вниз. В отчаянии ревел, клыками начинал грызть камни. Выбившись из сил, замер на дне каньона. Из глаз потекли слезы… Словно опомнившись, вскочил на задние лапы, свирепо зарычал и в отчаянии упал на камни. Его била дрожь. Вряд ли он предполагал, что вот так нелепо закончится его жизнь. Немного передохнув, снова попытался выбраться. Все тщетно. Не за что зацепиться.