Голгофа

Сергей и Саша поднялись на третий этаж, вошли в комна- ту — небольшую, квадратную, с высоким потолком и узкими продолговатыми окнами. Это было помещение внутри угловой башни, придававшей особняку вид старинного замка или крепости. Качалин и здесь не стал зажигать свет, а подошел к приборам, напоминавшим морские трубы для наблюдения за противником. Их было несколько, и Саша первая припала к трубе и стала разглядывать ближний пост, который расположен за главными воротами. Видны были кузов большой машины и котел, висевший на перекладине, — наподобие того, какие бывают у рыбаков или на полевом стане. Валявшиеся повсюду дрова говорили о том, что охранники готовят себе пищу на улице и не очень–то заботятся о красоте и порядке возле своего очага. Ничего тут интересного не было, и Сергей предложил Саше спускаться на второй этаж и устраиваться на ночлег.

— А вы?

— Я буду долго смотреть на тот берег реки. Мне нужно знать, что они там, на втором посту, затеяли.

Качалин ждал появления Антона со своими «черными ястребами» и хотел посмотреть боевую операцию своих подчиненных.

— Не хочу спать, останусь с вами.

Качалин перенес для нее креслице на другую сторону башни и отдернул широкую бархатную занавеску. Им во всей красе открылся большой прибор с четырьмя окулярами.

— Ой, какая прелесть!

— Да, это великолепный прибор, такими дальномерами во время войны оснащались зенитные батареи. Вот теперь и посмотрим, что они делают там в домике?

Заря уже полыхала в полнеба, и противоположный берег небольшой речонки, бежавшей внизу у самых стен замка, подернулся розоватой дымкой. Река слегка парила, и над ней поднимался реденький туман. Окуляры, имевшие тридцатишести кратное приближение, высвечивали окна, крылечко и закрытую неплотно дверь.

— Как интересно! — прильнула к окуляру Саша. — Если случится война, я запишусь в зенитную батарею и буду работать на таком приборе.

— Война уже идет, — проговорил тихо Качалин. — И пострашнее той, которая была с немцами. С нами теперь воюет весь мир, но мы еще не слышим залпов и потому продолжаем спать.

Наступило молчание. Александра некоторое время еще смотрела на домик — там не было никакого движения, — потом оторвалась от прибора. Повернулась к Сергею:

— Война, война! Я много раз слышала это слово, но не могу понять: какая война и кто ее с нами ведет?

Не сразу ответил Сергей.

— Война ведется с народом, а ты, Саша, вовсе и не народ, а избранная элита, которая как раз и ведет войну с народом, главным образом, с русским.

— Я тоже русская! Мои дедушки и бабушки жили на саратовской земле. Там их могилы. Мне мама говорила.

И потом обиженно:

— А вы меня из народа не выключайте. Не хочу я быть в какой–то элите. Я русская и не хочу воевать против русских.

— Ну, ладно, ладно, ты не обижайся. Чувствую я, что дедушки и бабушки заложили в тебя крепкие гены. И ты еще поможешь своему народу, — тем более, что вот теперь и случай представился.

— Правда? Вы мне только скажите, что я должна делать. Я не побоюсь.

У Качалина мгновенно созрел план: отправить Сашу к грузинам и потом, когда появится Антон, сказать ему, чтобы он под предлогом безопасности, ссылаясь на мое распоряжение, взял ее с собой в Сосновку. Дело в том, что Сергей задумал заманить сюда Сапфира, взять их обоих с Шахтом в заложники и потребовать от них большую сумму денег для передачи людям, среди которых живут и действуют его бойцы. А действуют тут три батальона, и бойцы, члены Русской национальной партии разбросаны по селам и небольшим городкам. Всюду не выдают зарплату, люди начинают голодать; в больницах, детских домах почти уже перестали кормить. «Буду трясти их до тех пор, — думал он о Шахте и Сапфире, — пока не вытрясу весь миллиард». И он уже составил в голове подробности своего дерзкого плана. И Нина Ивановна, и Николай Васильевич будут ему помогать, но Сашу он бы не хотел впутывать в это опасное и щекотливое дело. И он сказал:

— Ты молодчина, Саша, ценю твой порыв. А случай такой уже представился. Мы попали в ловушку, и нам нужно из нее выбраться. Посмотри вон туда, где растет старый клен…

Саша прильнула к окуляру и увидела на самом берегу дерево и возле него лодку. От замка к лодке вела тропинка — видимо, лодкой часто пользовались.

— Вижу. Я все вижу!

— А на том берегу, прямо напротив лодки, — большой камень. Под ним спрятан ход в тоннель, ведущий в подвал замка. Через подземный ход попадешь на ту сторону. Дам тебе радиотелефон. В случае опасности позвонишь. Я через две минуты приду на помощь. Тебе все понятно?

— Да, все. Я готова идти туда хоть сейчас.

— Пойдешь, когда я скажу. Будь умницей и ничем не выдавай своего волнения и нашего уговора.

— Сергей Владимирович! Вы можете на меня положиться.

— Ну вот, а сейчас иди спать. В домике тоже спят и мы ничего не увидим.

Он как–то незаметно для себя и для нее перешел в обращении к ней на «ты», и это их сближало еще больше.