Голгофа

Бойцы батальона жили в разных городах и селах, работали кто учителем, кто милиционером и были среди них даже армейские офицеры. У каждого была карта с изображением маршрутов нападений на подпольные спирто–водочные цеха, на центры наркоторговцев, на замки банкиров и сверхбогатых людей. И не было такой охраны, такой силы, которая бы не дрожала от одного только упоминания о «черных ястребах», как их называли в народе. Они налетали вдруг, как черная молния, взрывали округу громом двигателей, на которых не было глушителей. И если им немедленно не выносили установленную дань, обливали бензином подпольные цеха, предавали все огню и так же мгновенно исчезали. Догонять их никто не пытался; вся милиция в округе относилась к ним с симпатией и втайне радовалась их успехам. Власти предпочитали не связываться с» националами» — так их еще называли. О буйстве «черных ястребов» знали и в Москве, но официальных жалоб на них не поступало, а сила их так быстро возрастала, что никто не хотел вступать с ними в противоборство.

«Черные ястребы» — это народная стихия, вбиравшая в себя ненависть к режиму, бурлившая жаждой мстить за поруганную честь и за свой род. Это была сама пробуждающаяся Россия, явление национальное, — вдруг хлынувший вулкан русского духа, ударившие заряды той самой русской души, которую ни понять, ни осмыслить никому не дано, — в нее, как советовал поэт, нужно только верить.

— Завтра воскресенье и вы приходите на целый день сюда в штаб партии. И приводите друзей, — и даже если им десять, двенадцать лет — пусть и они приходят. Проведем занятия, прочтем интересные места из книг, и будем обучать езде на скоростных мотоциклах. Сейчас же…

Антон оглядел ребят и девушек:

— Вас одиннадцать человек, а вот передо мной список многосемейных, — тех, у кого от четырех и больше детей; таких семей я пока знаю двадцать четыре. Вот вам по тысяче долларов на каждую семью, обойдите их и вручите от имени нашей партии. К бабушке Марфе я пойду сам.

Уж вечер спустился на городок районного значения Сосновку, неторопливо ушли со дворов и улиц на свои нашесты куры, залезли в тесные и теплые будки собаки, и люди, уставшие от дневных забот, все реже выходят из своих жилищ на дворы и огороды. Есть своя неповторимая прелесть в тихо и незаметно наступающих сумерках в русских провинциальных городках и поселках; ночь еще не захватила в плен все живое, но и жизнь дневная, шумная, энергичная, притомилась, стихла и вот–вот погрузится в темноту и сон, которому, кажется, и не будет конца. Ночью тут ни звука, ни света, ни громких шагов прохожего, — разве что запоздалый пьяный огласит улицу нескладным пеньем или несвязным разговором с самим собой.

Марфа Никитична Щеулова с сыном и семью внуками жила в глухом переулке на краю оврага, в который весь город сбрасывал мусор, но засыпать его так и не могли; наоборот, овраг все время расширялся, и вот уже края его вплотную приблизились к дому Щеуловых. Сын Марфы Никитичны Тимофей окончательно спился, а невестка умерла, оставив четырех сыновей и трех дочек — мал мала меньше. Старшему Ивану недавно исполнилось пятнадцать лет, и он уже раза два приходил к Антону, просился в батальон, но Антон ему говорил:

— Ты старший мужчина в доме, опора отца и бабушки.

Антон помогал этой семье деньгами. И сейчас он с Александрой пришел к Щеуловым в тот еще не поздний час, когда дети не спали и встретили гостей веселым гомоном, криками приветствий. Бабушка Марфа только что накормила внуков оладьями и предложила поужинать Антону и его другу. Но Антон от угощения отказался, а сразу вручил Марфе Никитичне три тысячи долларов.

— Так много! — воскликнула она. И с радостью их приняла и спрятала за икону.

Антон и Саша сидели за столом под иконами, и рядом с ними с одной стороны присел рослый серьезный Иван, а с другой — Петя, мальчик двенадцати лет, живой, веселый и будто бы плутоватый. Петро тоже просился в батальон, но Антон ему говорил:

— Подрасти, подрасти Петруччи, а потом мы сразу возьмем тебя в мотоциклетную роту.

Мотоцикл стал мечтой Петра, он бредил им и с нетерпением ждал того дня, когда Антон запишет его в свой батальон.

Простившись, они вышли во двор. Их провожали Иван и Петя. Саша, тронув за руку Ивана, спросила:

— У тебя какая самая большая мечта?

— Приобрести компьютер и научить на нем работать всех своих братьев и сестренок.

Вынула свою тысячу долларов, сунула ему в карман:

— Вот тебе на компьютер.

Антон эту сцену видел, и ему понравился красивый жест своего друга. По дороге сказал Александре:

— Деньги все отдал? А на что жить будешь?

— Не знаю. Проживу как–нибудь.