Голгофа - Последний день Иисуса Христа

Прокуратор не знал, как поступить. Он все время полагал, что Иисус выставлял Себя чем-то вроде еврейского пророка, но о том, что Тот считает Себя Богом, прокуратор раньше не слышал. Это встревожило Пилата,

и он снова припомнил, что Прокула умоляла его не причинять зла этому Человеку - что она видела о Нем страшный сон. Пилат не верил - ни в божественность, ни в сны, но он был странно встревожен. Он повернулся на своих золоченых сандалиях и направился назад в преторию, приказав Абенадару доставить Пленника к нему.

Внутри своих покоев Пилат почувствовал себя совсем разбитым. Первоначально он помышлял освободить Иисуса, чтобы расстроить планы Каиафы и Анны, а сейчас его охватил необъяснимый страх. Он внимательно разглядывал израненного Человека, а затем мягко спросил: "Откуда Ты?"

Он не имел в виду узнать, где Иисус родился или жил. "Откуда Ты?" более глубокий вопрос... Казалось, Иисус обрел немного силы и мог стоять Сам. Он бегло взглянул на римлянина и склонил голову, не ответив на его вопрос.

Пилат униженно оглянулся на окружающих. За три часа этого прекрасного утра он снизошел от приказов к просьбе. Он пытался спасти Человека, Который не был заинтересован в Своем спасении.

"Не знаешь ли, - процедил Пилат сквозь зубы, - что я имею власть распять Тебя или власть имею отпустить Тебя?"

Сухие, потрескавшиеся губы шевельнулись и послышался хриплый голос: "Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше... посему более греха на том, кто предал Меня тебе". Эти слова имели важный смысл: если Бог-Отец не желает смерти Иисуса, никто, даже Понтий не имеет власти причинить вред Христу.

Прокуратор снова велел вывести Иисуса к ожидавшей толпе. В очередной раз Пилат сел в свое кресло. Послышались возгласы: "Если отпустишь Его, ты не друг кесарю! Всякий, делающий себя царем, противен кесарю!"

Это было неприкрытой угрозой Пилату, хорошо знавшему подозрительность Тиберия, который внимал любым доносам иудеев, особенно, если это были "ответственные" лица типа Каиафы.

Прокуратор поднял руку, и шум затих. "Се Царь вам!" - голос Пилата был полон сарказма. Толпа тотчас взревела: "Возьми! Возьми! Распни Его!"

Прокуратор притворно удивился: "Царя ли вашего распну?"

Священники взбесились от этих слов, и в хаосе голосов Пилат разобрал слова: "Нет у нас царя, кроме кесаря!"

Получался парадокс - горстка палестинцев оказалась более лояльной Тиберию Цезарю, чем назначенный им прокуратор. Это и заставило Пилата сдаться. Он велел принести большую чашу с водой и, умыв свои руки, сказал Каиафе: "Невиновен я в крови Праведника сего. Смотрите вы".

Этот жест не был оригинальным, к нему нередко прибегали в иудейской практике, когда судьи отказывались оспаривать контраргументы и отдавали все на откуп противной стороне. Из толпы послышались возгласы: "Кровь Его на нас и на наших детях!"

Каиафа одержал великую победу над римлянином и промолчал, дабы Пилат не передумал. Иисус должен умереть.

Абенадар приказал снять с Иисуса "царский" плащ. Пилат медленно удалился в преторию. Если он и оглянулся, то лишь затем, чтобы еще раз взглянуть на этого чудака, за Которого он сражался так упорно и так неумело. А когда Клавдия Прокула спросит его, Пилат честно ответит: "Я не хотел осудить Его. Его преступление было религиозным, и я уступил Его Каиафе".

Вспомнив о чем-то, прокуратор подозвал Абенадара и приказал приколоть на вершине креста надпись, гласящую о преступлении Иисуса. Надпись должна быть на трех языках: иврите, латинском и арамейском - именно в таком порядке.

Целью смертной казни было стремление удержать народ от попыток повторения преступлений, и ее осуществляли публично, чтобы все видели. Поэтому народ должен знать характер преступления жертвы. Пилат продиктовал надпись: "Иисус Назорей, Царь Иудейский". В этом и заключалась вина Пленника.

Абенадар спросил, как должен быть одет Христос, зная, что когда казнили иудеев, Пилат позволял прикрывать тело осужденного. Прокуратор приказал не отступать от традиции и обернуть бедра Распинаемого лоскутом ткани.

Казнить ли и тех двоих осужденных, разбойников, в то же время?

Пилат утвердительно кивнул, напомнив солдатам сделать все необходимое, не забыть о надписях и казнить всех троих вместе.

Есть ли какие-нибудь особые распоряжения его превосходительства?

Никаких. Приступить и покончить со всем этим.

Пилат по ступеням поднялся в крепость. Толпа успокоилась, сделав свое дело, сыграв роль многоголосого рупора священников. Сделали свое дело и Пилат, и Каиафа. А работа Абенадара только начиналась. По его разумению, это задание было не из приятных, но куда лучше, чем с коротким мечом нести службу на границе. А там, как на войне, кто-то должен погибать.

Были наспех изготовлены доски с надписями, и когда священники увидели надпись для Иисуса со словами "Царь Иудейский", они пришли в негодование и потребовали немедленной аудиенции у Понтия Пилата.