Голгофа - Последний день Иисуса Христа

Его рассуждения были логичны. Это был наилучший выход из ухудшающегося час от часу положения. И только одно могло опровергнуть ошибочность этого решения - если Иисус Назорей окажется настоящим Мессией, Сыном Божьим. В таком случае Иуда, и он это сознавал, станет презреннейшим предателем в истории, и над этой стороной дела он должно быть тоже призадумывался, ведь он сам провозглашал Иисуса Мессией перед толпами народа в каждом городе.

Практичный ум Иуды сделал вывод, что Иисус был заблуждающимся религиозным фанатиком. Иуда не допускал мысли, что Иисус был мошенником, так как убедился, что Он полностью посвятил Себя людям - одинаково иудеям и язычникам - и Себе ничего не искал. Иуда, сам мошенник, хорошо в этом разбирался. По его мнению, Иисус, должно быть, был наивным религиозным человеком, из-за помрачения ума уверовавшим, что Он - Бог. А чудеса Иисуса можно было свести к тому, что одни называют магией, а другие делами Вельзевула.

Иуда поспешно вышел на улицу и направился к дому Каиафы. Об этом не сказывали апостолы, да и не напишут впоследствии, но Иуда должен был заработать обещанные Каиафой тридцать серебренников. Это была цена раба. Первосвященник принял предложение при условии, что Иуда устроит арест Иисуса в час, когда с Ним не будет множества Его последователей.

Это был час, о котором можно было только мечтать, ведь Иисус был в самом городе. У общих ворот дворов Каиафы и его тестя привратник при свете факела увидел блестящее от пота лицо Иуды и велел ему подождать. Иуда ждал, дрожа от волнения: он не только заработает деньги, но и завоюет расположение самого могущественного человека иудейской веры. Иуду не беспокоило, что человек, покупавший предательство другого человека, был недостоин звания первосвященника веры, ставившего превыше всего слово Божье, справедливость и беспристрастность по отношению к человеку.

Приближался один из наиболее драматических моментов истории - встреча корыстолюбивого предателя Иуды с деловым религиозным вождем. Будь они порядочней и честнее, все сложилось бы по-иному. Иуда не допускал и мысли, что Иисус заслужит наказание меньше смерти, так как хорошо знал суровость иудейского закона. Богохульник считался более ужасным преступником, чем убийца. Он хорошо знал, какое наказание ждало Иисуса. Знал это и Каиафа.

Шел уже третий час ночной стражи, когда вышел Каиафа. Первосвященник был лысеющим человеком с изысканными манерами и в богатых одеждах. В любом другом случае Иуда для него не значил бы ничего. А сейчас он снизошел до встречи с жадным предателем из Иудеи только из-за вероятности, что тот выдаст ему Назорея.

Каиафа бесцеремонно спросил, по какому праву Иуда добивается аудиенции в такой час. Вероотступник сказал, что принес хорошие вести, что Иисус и Его ученики в этот час сидят за пасхальной вечерей всего в трех расстояниях брошенного камня от места, где стоит первосвященник.

Каиафа был доволен и не мог скрыть этого. Иисус всячески досаждал ему, и раз от разу все неприятнее и сильнее. Назорей появился ниоткуда, объявил Себя пророком, ведет Себя как пророк, а амейхаарец толпами сбегались на Его слова, как будто Он и в самом деле был пророком. У первосвященника был уже значительный опыт борьбы с теми, кто объявлял себя посланником Бога казалось, что Иерусалим притягивал самозванцев. Но по истечение небольшого времени Лжемессии падали под непосильной ношей, которую сами взвалили на себя. Они обещали восстановить Ковчег Завета в храме, появление Бога на огненном облаке, вернуть зрение слепым, исцелить прокаженных, и люди, которые вначале уверовали и шли за ними, потом, когда чудес не происходило, побивали их камнями.

Только Иисус был не таким. Он даже не придерживался предписаний Закона. Он сотрапезничал с мытарями и иногда не соблюдал ритуал омовения рук. Он творил чудеса, а фарисеи и левиты, следовавшие за Ним, чтобы осмеять Его, возвращались в храм в ужасе и потрясении и заявляли, что видели все собственными глазами. Более того, Иисус обличал священников, осуждал их внешнюю набожность, проповедовал любовь к Богу и к людям. Он явился в храм и опрокинул столы менял, осудил торговлю жертвенными животными в храме. Его действия заставили Анну спросить у своего зятя, долго ли тот намерен терпеть такое положение и хватит ли у него мужества что-то предпринять прежде, чем Иисус отвратит народ от храма, что даст повод римлянам прибрать храм к своим языческим рукам.

Каиафа вместе с членами Синедриона замышлял арестовать Иисуса в начале недели, но некоторые предлагали подождать, пока закончится Пасха, чтобы не тревожить народ в начале праздника. О заговоре стало известно Иисусу и апостолам, хотя самым неожиданным было то, что выдать Мессию при первом удобном случае вызвался Его второй по старшинству ученик.