Голгофа XXI

Лицо Джея находилось в тени, а голос звучал спокойно и ненавязчиво, без резких перепадов интонаций, без зачастую раздражающей напористости, присущей современным ораторам, и тем не менее у Святослава почему-то промелькнула невесть откуда взявшаяся мысль о том, что такой человек способен привлечь к себе толпы любящих или ненавидящих его, никого не оставив равнодушным.

Между тем Джей заговорил о том, что пагубный процесс деградации в России начался — во время революции 1917 года — истреблением классов, являвшихся носителями гуманистической культуры; их утрата была невосполнима. Система общечеловеческих моральных ценностей подверглась искажению в интересах захвативших власть кровавых тиранов. Молнии притягивают высокие деревья — цвет нации расстреливали, сажали в тюрьмы за вымышленные преступления, запирали в больницы для сумасшедших или, в лучшем случае, высылали из страны. Таким образом, в течение жизни нескольких поколений производился «отбор наоборот». Результат этого процесса мог быть лишь один: неуклонное вырождение нации. Когда в конце прошлого века государственная система рухнула, после недолгой эйфории стало ясно, что положительных изменений не произошло. Основная часть населения скатывалась в нищету.

Джей продолжал говорить, и Святослав в какой-то момент поймал себя на том, что звучащий голос пробуждает в нем такое же непонятное, тревожащее чувство, какое вначале вызвало лицо Джея. Что-то в его душе отзывалось на звуки этого голоса, что-то всплывало из самых дальних, потаенных глубин, о которых он даже не подозревал. Это сбивало его с толку, заставляя раздваивать внимание между тем, о чем говорил Джей, и собственными ощущениями.

— В первом десятилетии этого века поднялась новая волна эмиграции. Происходил отток умов и талантов, интеллектуальная элита отдавала предпочтение безопасности, стабильности и более комфортным условиям жизни цивилизованных государств. «Отбор наоборот» продолжался.

Это становилось похожим на наваждение, Святослав уже почти не улавливал смысла слов, воспринимая только звук голоса.

— …Резкое изменение климата, вызвавшее тяжелый кризис и в благополучных странах, здесь привело к окончательному краху. Вырождение нации перешло в вымирание.

Когда Джей смолк, Святослав испытал едва ли не облегчение.

Кирилл сумрачно сказал:

— Каков итог вашей лекции? Что-то не видно перспектив.

— Их нет, — ответил Джей. — Как у каждого человека, так и у народа есть начало его пути и есть конец.

От этих слов внутри Святослава словно что-то оборвалось. Нить надежды. Той надежды, которая привела их сюда.

«Если так, то зачем?.. — подумал он. — Зачем мы здесь?»

В чертах Марии отразилось смятение, а у Кирилла разочарование и раздражение переросли в неприкрытую враждебность.

— Это все, что вы собирались нам сообщить? Вот уж точно, ради такого стоило идти сюда!

Иоанн тем временем встал, взял с дивана свою куртку и достал из кармана коробку со средствами первой помощи. Заметив, что все смотрят на него, он смутился.

— Не обращайте на меня внимания. Я вчера перебрал стимулятора и теперь немного расклеился.

Святослав не видел, как Иоанн принимал стимулятор, очевидно тот сделал это потихоньку. Хотя нагрузка последних двух дней легла главным образом на Кирилла, Иоанн еще не оправился полностью после ранения и был вынужден воспользоваться сильнодействующим средством, чтобы не стать обузой для других. Когда действие препарата — особенно после повышенных доз — кончалось, требовался отдых, и ничто не могло заменить крепкого многочасового сна, иначе начинались разные неприятности вроде головных болей и тошноты. Судя по всему, голова у Иоанна разболелась не на шутку.

Джей сказал:

— Я помогу вам, — и выжидательно добавил: — Если хотите, конечно.

— Да, пожалуйста, — сразу ответил Иоанн и сунул коробку обратно в карман.

Джей подошел к нему и положил ладонь на изуродованный неровным шрамом лоб.

— Закройте глаза.

Это продолжалось всего пару минут, и лицо Иоанна, дотоле бледное и напряженное, расслабилось и обрело нормальный цвет.

— Теперь лучше? — спросил Джей, опуская руку.

— Да. — Иоанн открыл глаза. — Да, спасибо, — после короткой паузы повторил он, будто спохватившись.

Джей направился к своему креслу, и Святослав заметил, что Иоанн смотрит ему вслед с каким-то странным выражением, смесью удивления, недоумения и даже тревоги. Впрочем, об Иоанне Святослав всегда судил с изрядной долей неуверенности.

Джей заговорил снова, и Святославу пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя сосредоточиться на смысле произносимых им фраз, а не на завораживающем голосе.

— Мне трудно сказать вам это… — Джей сцепил пальцы рук. — Трудно просить, чтобы вы поверили и согласились. Факты и доказательства относятся к прошлому, что же касается будущего, то вам придется поверить мне… или не поверить.

Иоанн продолжал поглядывать на Джея с прежним выражением, так, будто пытался постичь что-то ускользающее от него.