Голландия без вранья

«Остров Манна-хата (нынешний Манхэттен — С. Ш.) широко расстилался перед ними как сладостное фантастическое видение или прекрасное создание искусного чародея. Его нежно-зеленые холмы мягко возвышались один над другим, увенчанные могучими, пышно разросшимися деревьями. У некоторых из них сужающаяся кверху крона была обращена к восхитительно прозрачным облакам; другие, отягощенные зеленым бременем вьющихся растений, пригибали свои ветви к земле, покрытой цветами. Пологие склоны холмов в буйном изобилии поросли дереном, сумахом и диким шиповником, алые ягоды и белые цветы которого ярко сверкали среди темной зелени окружающей листвы; тут и там клубы дыма, поднимаясь над маленькими долинами, открывавшимися в сторону моря, казалось, обещали усталым путешественникам ласковый прием… Когда они стояли, с восторженным вниманием вглядываясь в представшее их взору зрелище, из одной долины появился краснокожий мужчина; над его головой развевались перья. В молчаливом изумлении он некоторое время созерцал прекрасный корабль, державшийся на воде, как стройный лебедь, плывущий по серебряному озеру, затем испустил военный клич и, подобно дикому оленю, стремительно бросился в лес, к крайнему удивлению флегматичных голландцев, которые за всю свою жизнь ни разу не слышали такого крика и не видели таких прыжков».

Автор в восхищении задерживается на этом описании, чтобы обратить внимание читателей: вот как умели описывать природу в начале девятнадцатого века! Я даже рекомендовал бы прочитать этот отрывок вслух — в конце концов, мы стали понемногу забывать, что в книге важно не только то, что в ней описано, но и как!

Но я привел этот отрывок не только из эстетических соображений: мягкие линии холмов должны были произвести на привыкших к унылым, плоским, то и дело затопляемым морем ландшафтам голландцев неизгладимое впечатление! И наверное, на борту у них обязательно находился ботаник — иначе как объяснить мгновенную идентификацию столь экзотических деревьев, как дерен и сумах?

Но Гудзон, будучи человеком долга, решил следовать дальше — как вы помните, в его задачу входило отыскать дорогу в Китай. После нескольких дней непрерывной пьянки, в ходе которой выяснилось, что туземцы реагируют на дженевер точно так же, как и голландцы, он поднял паруса и отправился вверх по течению впадавшей в бухту могучей реки, носящей теперь его имя. Но вскоре обнаружилось, что по мере продвижения русло реки становится все более узким, течение все более быстрым, а вода — все более пресной. Честные голландцы, озадаченные таким развитием событий, провели совещание. Необходимость в таком совещании была подсказана еще и тем, что корабль сел на мель. Было принято соломоново решение — послать вверх по течению шлюпку. Через несколько дней шлюпка вернулась, подтвердив, что они находятся в рукаве, который по всем признакам никак не может связывать два океана, и что этим путем они вряд ли попадут в Китай. Морякам удалось кое-как снять фрегат с мели, после чего они вернулись в исходный пункт и, не теряя времени, отправились назад в Голландию.

Соблазнительные рассказы Гудзона и его штурмана Джуэта об открытой ими земле обетованной вдохновили нескольких купцов создать товарищество под названием «Вест-Индская компания». Они получили патент на исключительное право торговли на берегах Гудзона (река, обманувшая ожидания Гудзона, была все же названа его именем). Была построена фактория под названием Орендж, в честь великого Вильгельма Оранского (ныне город Олбани).

Но этим дело бы и ограничилось, если бы четыре года спустя группа амстердамских колонистов не пустилась в путь к берегам Америки.

Снова предоставим слово Ирвингу: