Голливуд и Сталин - любовь без взаимности

Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во времена мира и победоносному защитнику во время войны.

Даже если бы у нас с советским правительством возникли сильные разногласия в отношении многих политических аспектов — политических, социальных и даже, как мы думаем, моральных, — то в Англии нельзя допускать существования такого настроения, которое могло бы нарушить или ослабить эти великие связи между двумя нашими народами, связи, составлявшие нашу славу и безопасность в период недавних страшных конвульсий. (Так в «Правде». Правильнее было бы перевести «страшных потрясений». — В. А.)

Однако Сталин, находившийся на отдыхе в Сочи, отреагировал на комплименты Черчилля с крайним раздражением. Он направил шифровку на имя «четверки» — Молотова, Берии, Маленкова и Микояна:

Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля с восхвалением России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР, в частности, замаскировать тот факт, что Черчилль и его ученики из партии лейбористов являются организаторами англо-американско-французского блока против СССР. Опубликованием таких речей мы помогаем этим господам. У нас имеется теперь немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвал со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирнсов и, наоборот, впадают в уныние от неблагоприятных отзывов со стороны этих господ. Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают у нас угодничество перед иностранными фигурами. С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу. Но если мы будем и впредь публиковать подобные речи, мы будем этим насаждать угодничество и низкопоклонство. Я уже не говорю о том, что советские лидеры не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня.

Этот документ, написанный не без некоторого кокетства, свидетельствует о том, что курс на конфронтацию с западными союзниками сформировался как минимум за четыре месяца до фултонской речи Черчилля, которая в советской и российской официальной историографии считается началом холодной войны. Одновременно в шифровке намечена линия кампании против «низкопоклонников» и «космополитов»: восхищаются западной наукой или культурой — значит, льют воду на мельницу врага.

Прошло еще полтора года, прежде чем концепция кампании полностью созрела в голове Сталина. 13 мая 1947 года в Кремль были вызваны писатели Фадеев, Горбатов и Симонов. После обсуждения текущих литературных вопросов Сталин вынул из папки текст и велел Фадееву прочесть его вслух. Это было «Закрытое письмо ЦК ВКП(б) о деле профессоров Клюевой и Роскина».

Член-корреспондент АМН Нина Клюева и ее муж профессор Иосиф Роскин разрабатывали препарат против рака. Их работой живо интересовались ученые США. В июне 1946 года посол США в Москве Уильям Бедел Смит встретился с Клюевой и Роскиным и предложил им сотрудничество с лучшими лабораториями США и любую американскую техническую помощь. Минздрав составил соответствующий проект договора.