Голливуд истекает кровью (ЛП)

— Извини, занят, — я ухмыльнулся, как мудак, которым как знал, являлся. Когда я выстроил ряд конфет в игре, она громко зазвенела от восторга.

Из-под ресниц я видел, как раздувались ее ноздри, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не расхохотаться. По-видимому, несколько дней на преодоление моего гнева на нее сделали свое дело, поменявшись ролями. Нажимать на ее кнопки становилось любимым занятием фирмы.

Что случилось с хорошей игрой!? Я стиснул зубы; это было легче сказать, чем сделать.

Откинув голову на спинку дивана, я уставился в потолок, молясь о каком-нибудь божественном вмешательстве, чтобы справиться с этим. Однако это было на моей совести. Вести себя хорошо было для меня неестественно.

Вдыхая и выдыхая через нос, я, вероятно, звучал как дракон. Я снова встретился с этими манящими глазами.

— Что я могу сделать, если ты не уйдешь отсюда и я не скажу тебе, почему ты здесь? — мои слова звучали так, словно их соскребали с моих голосовых связок.

Она наклонила голову и молчала, на несколько мгновений сжав губы в тонкую линию, прежде чем пожала плечами.

— Я бы хотела, чтобы ты позвонил и связался с людьми, которые управляют фондом. Как ты, наверное, знаешь, мне нравится время от времени связываться, — одна ее бровь приподнялась. — Я держусь на расстоянии, чтобы мое имя не упоминалось о том добре, которое они делают, но они будут ожидать звонка, чтобы дать мне краткий обзор.

Справедливая просьба.

— Я могу это устроить.

Я выключил игру на своем телефоне, переключив на клавиатуру и протянув телефон. Она потянулась за ним, и я удержал его между нами обоими.

— Без фокусов, — предупредил я.

Она кивнула, набирая номер большим пальцем и несколько минут разговаривая с тем, кто был на другом конце провода. И действительно, она повесила трубку, поблагодарив меня и неохотно протянув телефон обратно.

Она встала и направилась к двери, твердо намереваясь уйти. Эта гребаная женщина. Я перехватил ее на полпути через комнату, возвышаясь над ее небольшим ростом. Без каблуков она казалась крошечной по сравнению со мной.

Ее брови нахмурились, когда я обхватил ладонью ее шею сбоку, приподняв большим пальцем ее голову и нежно проводя взад-вперед по ее подбородку. Моя рука, испачканная чернилами, резко контрастировала с ее загорелой плотью. Пэрис была на кончиках моих пальцев, быстро распространяясь по моему организму.

— Отдайся мне, — произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, поскольку нервы в теле, казалось, напряглись, задействовав все чувства.

Она избегала зрительного контакта, но я почувствовал, как участился пульс у нее на шее. Мы соприкасались друг с другом уже несколько недель, танцуя вокруг желания, которое бушевало между нами. Мы оба были на грани терпения. Удивительно, что она продержалась так долго. Как и для меня, секс нужен был и ей. Это было бы взаимовыгодное соглашение, когда она решила отказаться от притворства и присоединиться. Секс не был близостью. Это была низменная потребность в удовлетворении.

— Я не буду женщиной, которая добровольно позволяет мужчине изменять своей невесте. Я не такой человек.

Склонив голову набок, я чуть крепче сжал руку на ее шее с самодовольным чувством удовлетворения. Маленькая собственница и ревнивица. Я наклонил ее голову в свою сторону.

— Она никогда не была и никогда не будет чем-то значимым для меня. У нас было соглашение; оно соответствовало нашим потребностям. До сих пор.

Пока не появилась ты.

Я переместил руку на переднюю часть ее горла. Мой член затвердел под брюками, когда я прижался к ней, позволяя почувствовать, как сильно я ее хотел. Ее глаза расширились.

— Какого рода соглашение?

Я переместил наши тела через комнату, прижимая ее к стене, чтобы она не могла отстраниться от меня. От этого. Я наклонился, между нашими лицами образовался крошечный зазор, и я потерся своим носом о ее нос, еще раз сосредоточившись на той характерной веснушке возле ее глаза.

— Она взяла с меня ежемесячное обязательство висеть у меня на руке и притворяться.

Наклонив ее голову набок, я коснулся губами ее уха, твердые мышцы моей верхней части тела прижались к ее груди, ее неровное дыхание заставляло вздыматься ее грудь.

— Ей нравится статус, а я предпочитаю держать подальше женщин, которые хотят только привязаться ко мне и, в свою очередь, к моему имени. Мы регулярно трахались, — у нее вырвался резкий выдох. — Но я хочу не ее, принцесса.

Как будто то, что я сказал, дало ей разрешение, ее тело выгнулось дугой, и она прижалась ко мне, когда я повернул ее лицо в нужное мне положение, мои губы коснулись ее губ. Она инстинктивно открылась мне, когда я взял то, что мне было обещано.

Я прижался своим языком к ее языку, моя рука переместилась с ее шеи и схватила прядь ее волос, наклоняя ее голову набок под более глубоким углом, застонав от ее вкуса, кофе и мяты. Ее вкус заглушил мои мысли, когда она встречала каждое прикосновение моего языка своим и клеймила себя на мне.