Голливуд истекает кровью (ЛП)

Я пробыла здесь две недели, всего четырнадцать дней — с момента инцидента с бомбой. Хороших новостей на этом фронте не было; было много жертв, двенадцать погибших, и конструкцию всего здания пришлось укреплять на случай обрушения, особенно с учетом пешеходов и других зданий поблизости. Чиновники все еще решали, что лучше — снести его и построить заново или работать на основе того, что у них было. Я вложила крупную сумму денег в фонд строительства и знала, что Рейн тоже это сделал.

Я анонимно передавала деньги близким двенадцати человек, которые погибли, надеясь поддержать их в трудную минуту. Полностью осознавая, что деньги не могли замять то, что произошло, но это был единственный способ извиниться.

Я намылила свой верный увлажняющий крем, чтобы порезы и царапины не оставляли шрамов. Они почти зажили, как будто их никогда и не было. Пыхтя, я закрыла крышку, бросив ее на туалетный столик, одновременно натягивая узкие джинсы с высокой талией, черную блузку, которую заправила в них, и пару туфель на каблуках от Valentino. Наложив последние остатки макияжа и побросав свои вещи в сумочку, я направилась из спальни Рейна вниз.

Рейн, очевидно, был занят бизнесом и всем, что касалось моей биологической семьи. Я в этом не сомневалась. Но у меня также было неприятное ощущение, что он был намеренно неуловим, снова намеренно избегал меня. С какой целью, я не была уверена. Этот человек представлял собой примерно пять загадок, собранных в одну запутанную упаковку.

Взяв на себя инициативу и то, что я считала лучшим вариантом действий, я вернулась спать в свою комнату. Ту, что была выделена мне, когда я впервые приехала сюда, мой маленький кусочек комфорта, который я обрела. Несмотря на то, что все мои вещи были перенесены в комнату Рейна, я просто взяла то, что мне было нужно, положила там голову на ночь и заснула.

И все же каждое утро я просыпалась в спальне Рейна на огромной, но удобной кровати, которую мы несколько раз делили с ним, но его никогда не было рядом, когда я просыпалась. На той стороне кровати, где он отдыхал, были вмятины. Иногда сохранялся проблеск тепла, как будто ее недавно покинули. В основном было холодно. Осознание этого повергло меня в замешательство и обиду.

После того, как он поимел от меня признание в любви, всякий раз, когда я его видела, он вел себя как обычно. Это было так, как если бы я не открылась ему и не легла к его ногам. Это было самое уязвимое, что я сделала сама, добровольно.

Я шмыгнула носом, отказываясь поддаваться слезам, которые выступили в уголках моих глаз. Они не испортили бы мой макияж. Схватившись за перила, я застучала каблуками по выложенной плиткой лестнице, спускаясь вниз.

Я знала, что это страшная часть вскрытия себя, что выносить свои эмоции ради другого человека — большой риск. Я приняла это, но, похоже, это не окупилось. Это раздавливало меня. Нет, не только это. Казалось, что это уничтожало меня, оставив падать на неровную землю. Но это было нормально. Я была бы в порядке. Я должна была быть в порядке. У меня не было другого выбора, кроме как выкарабкаться.

Было приятно ненадолго почувствовать себя желанной, даже если это было ненастоящим.

Для человека, который избегал меня, он, казалось, довольно хорошо разбирался в том, что происходило в моей жизни. Вмешивался в мои дела. На этот раз я даже не могла пытаться притворяться, что это не приносило пользы. Потому что для меня это было так. Однако я все еще пыталась понять, как это могло быть для него, потому что, если я и знала что-то о Рейне Марчетти, так это то, что это должно было принести ему пользу в той или иной форме. Мне просто нужно было выяснить, что это было.

Я обнаружила, что Чиро сегодня увозил меня куда-то, а другие наблюдали за нами издалека. Я позволила информации выплеснуться из меня, уже находясь в моем собственном сознании и прокручивая в голове эту встречу, которая была назначена для меня.

Когда я забралась во внедорожник, Чиро присоединился ко мне, когда наш водитель на этот день выезжал из гаража. Огромные ворота разъехались, позволяя нам выехать, когда мы свернули с холма, подъезжая к тому, что, казалось, было еще одним контрольно-пропускным пунктом. Я заинтригованно прижалась носом к окну; я никогда раньше не покидала территорию таким образом.

Окно ненадолго опустилось, и по кивку Чиро открылась следующая группа охраняемых ворот. Машина тронулась вперед, и мои глаза расширились.

Каменная стена захлопнулась за нами, когда мы несколько минут сидели в том, что я могла бы описать только как большую бетонную коробку, свет просачивался с неба над головой, единственного места, где мы не были заперты.