Голливудская Грязь (ЛП)

— Не понимаю, о чем вы, мистер Митчелл, — я посмотрела на него и почувствовала беспокойное движение в комнате. Я не знала, что делать. То ли подыграть его импровизации, то ли повернуться к Дону и спросить, что, чёрт возьми, происходит. Но тут увидела на краю площадки Денниса, и он махнул мне рукой, чтобы я продолжала. Оглянувшись, заметила, что Коул задвинул ящик, встал и поставил стакан на стол.

В комнате, в которой раньше было просто жарко, внезапно наступило настоящее пекло: осветительные приборы, свисающие со всех сторон с потолка направлены вниз, тридцать человек в комнате усугубляли напряжение, слишком много глаз наблюдало за этим кошмарным моментом. На какую-то ужасную секунду я почувствовала, что вот-вот упаду в обморок – слишком много дублей, слишком сильное напряжение, презерватив, всё ещё спрятанный под моими ладонями, Коул, обогнувший стол и шагнувший ко мне. Я понятия не имела, что он собирается сказать, не представляла, как отреагировать, как Ида Пинкертон – какое ужасное имя – должна реагировать, а потом он оказался прямо передо мной, протянул руку, пробежался по накрахмаленной белой рубашке, погладил изгиб моего…

И тогда я влепила ему пощёчину. Звук был громким, как щелчок кнута в тихой комнате. Когда тридцать с лишним человек услышали шлепок моей ладони, по комнате пронёсся коллективный вдох.

— Не смей ко мне прикасаться, — вскипела я, мой палец словно зажил собственной жизнью и сам по себе ткнулся ему в грудь. Это было ошибкой, его грудные мышцы были жёсткими и твёрдыми, что заставило меня представить, как мой рот накрывает его… руки Коула стискивают меня, прижимая к груди. Я не должна была переворачиваться тогда в кровати, не должна была делать это последнее движение, погружая его в себя, прижимаясь губами к его губам. Это сделало тот момент в моей спальне, ту ошибку, ещё более личной.

Коул отступил назад, его щека покраснела от пощёчины, а мою руку засаднило, когда она коснулась бока.

— Прости, деревенская девчонка, — сказал он так тихо, что мне пришлось напрячь слух. — Я думал, тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь, — он одарил меня дерзкой улыбкой, и моя ладонь зачесалась от желания вновь соединиться с его лицом. Коулу повезло, что это была всего лишь пощёчина.

— Снято! — закричал Дон, и его тело внезапно оказалось между нами, одна его рука на груди Коула, другая на моей руке. — Что это за хрень сейчас была? — замечание было адресовано нам обоим, и я резко отдёрнула руку.

— Спроси своего золотого мальчика, — кивнула я в сторону Коула. — Это он забил мой портфель презервативами.

— О, прости, — насмешливо произнёс Коул. — Что, слишком оскорбительно для вас, южных красавиц? — рассмеялся он, отводя от меня взгляд. — Господи, Саммер, это просто шутка. Считай это своим посвящением.

— Это дорогая шутка, — сказал Дон, пристально глядя на Коула. — Не забывай, что теперь ты оплачиваешь счета за каждый дубль.

— И это стоило того, чтобы увидеть её лицо. Никогда прежде не видела презерватива, Саммер?

Мне ненавистна сама мысль, что мы не использовали презерватив. Мне ненавистно, что позволила ему войти в меня без всякого барьера. Если выкинуть из головы проблемы с возможной беременностью, то стоит задаться вопросом, со сколькими женщинами он был? И что это говорит обо мне, если защита была последней мыслью в моей голове? Прошло слишком много времени с тех пор, как ко мне прикасались, мой единственный сексуальный опыт до него случился со Скоттом, и мы никогда ничего не использовали. Та сцена, где я копалась в целой горе презервативов, чтобы добраться до пачки денег, оказалась первым разом, когда мне пришлось дотронуться до одной из этих чёртовых штук, а моя недавняя покупка всё ещё была упакована в коробку. Но будь я проклята, если Коул об этом узнает. Я уставилась на его идеальный нос и представила, как он трещит под ударом моего кулака.

Дон испустил едва сдерживаемый вздох, сопровождаемый проклятием.

— Вы двое, прекратите. Я не подписывался на то, чтобы быть судьёй между вами. Саммер, иди в гримёрную, пусть тебе освежат прическу и грим, а потом мы снимем прямо здесь двенадцатую сцену. Коул, ты сейчас свободен. Джек пришлёт тебе новое расписание через пятнадцать минут.

Мой взгляд переместился с нетронутого носа Коула на его глаза, которые он не отводил от меня. Периферическим зрением я могла видеть его улыбку. Я ненавидела эту улыбку. Ненавидела ту лёгкость, с которой он вписывался в любую обстановку. Ненавидела его уверенность.

Но больше всего я ненавидела то, что хотела вернуть руку Коула, его прикосновение к моей рубашке, чтобы он спустил руки ниже талии. Мне захотелось, чтобы он поднял меня на этот стол, чтобы его руки задрали мою юбку, а пальцы обнаружили, что на мне не колготки, а чулки. Я ненавидела что прямо здесь и сейчас, с Доном, стоящим между нами, стала мокрой для него. И я была в ужасе, глядя в его глаза и понимая, что он это знал.

— Саммер, — сказал Дон, мягко похлопывая меня по руке. — Прическа и грим.

Я встретилась взглядом с Доном и улыбнулась.

— Конечно. Спасибо, Дон.