Голливудские дети

Ну почему все считают, что все его неприятности могут быть связаны только с Шарлин?

– С Шарлин все в порядке, – раздраженно отмахнулся он. – Со мной не произошло ничего такого, во что тебе следовало бы совать нос.

Бобби пристально вглядывался в него несколько секунд, решая, стоит ли ему продолжать этот беспредметный разговор.

– Ладно, ладно, никуда я не лезу, – примиряюще произнес он наконец. – Но постарайся не срывать раздражение на съемочной группе. Достаточно одной искры, и они взбунтуются.

В обеденный перерыв Мак заперся в своем трейлере, собираясь позвонить. Он придумывал массу отговорок. Луки могло не быть дома. Он мог быть занят. Может, его вообще нет в городе. Кроме того, вести такую деликатную беседу по служебному телефону было по меньшей мере неразумно. И опасно.

Последний довод убедил его. Он вылез из трейлера, вернулся в отель и направился к служебной стойке у входа. Хорошенькая секретарша тут же поинтересовалась, не может ли она ему чем-нибудь помочь.

– Я Мак Брукс, режиссер «Ужасных глаз», – представился он. – Могу ли я где-нибудь позвонить по личному делу?

– Конечно, мистер Брукс.

Его имя произвело на нее должное впечатление.

Она проводила его в пустой кабинет и заверила, что его звонок останется в абсолютной тайне.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Мак набрал номер Луки. Ему ответил грубый мужской голос.

– Я бы хотел поговорить с Лукой Карлотти.

Мак старался говорить как можно тише, на тот случай если секретарша окажется излишне любопытной.

– Кто его спрашивает?

– Скажите ему, что это мистер Брукс из Калифорнии. Он знает.

– Подождите.

Он начал нервно грызть ногти. На лбу у него выступил пот. Ну почему этот звонок так его взбудоражил?

Еще чуть-чуть – и станет известно, что он крестный сын Луки Карлотти. А если правда выплывет наружу – его карьере конец. Об этом не знала даже Шарлин.

Интересно, как бы она отреагировала, признайся он ей. «Эй, Шарлин, солнышко, я хочу тебе кое-что шепнуть на ушко. Знаешь, мой крестный папа не кто иной, как самый известный гангстер в Нью-Йорке. Ну, что скажешь?»

Шарлин, вполне возможно, просто произнесет: «Ну и что?» Она просто не поймет всех тонкостей. Кроме того, ее жизненным кредо было: все ерунда, за исключением того, что непосредственно касается ее самой.

Раскатистое рычанье Луки не спутаешь ни с чьим.

– Мак?

– Здорово, как делишки? – Он непроизвольно перешел на старобруклинский говор.

– В порядке, – ответил Лука. – А у тебя как? Что нового на побережье?

Мак прочистил горло.

– Возникли проблемы, – произнес он хрипло. Лука хохотнул.

– Тоже мне, новость! С проблемами-то мне разделаться раз плюнуть.

– Это касается лично тебя.

– Излагай.

– Ребенок твоей сестры – он на свободе.

– Да, – произнес Лука холодно, – я в курсе. Мак был поражен.

– Ты хочешь сказать, что с самого начала обо всем знал?

– Это произошло еще три месяца тому назад.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я обязан тебе докладывать?

Мак почувствовал, что в нем начинает закипать ярость. Лука его ни в грош не ставит, а его отец в свое время внушал ему одну заповедь: «Добивайся, чтобы люди тебя уважали, иначе ты будешь просто ничтожеством».

Вот именно. Отец сумел многого в жизни добиться. Его-то Лука уважал, даже когда спал с матерью Мака. И он этого Луке никогда не простит.

– Тебе следовало поставить меня в известность, – раздраженно произнес он. – Черт, ты должен был мне сказать!

Тон Луки стал жестким.

– Я всегда делаю только то, что считаю нужным. Я дал указания отправить этого паршивца на Западное побережье. Сюда он больше никогда не вернется. Я послал ему денег, дал ему жилье. Все, чего я добивался, – это чтобы он оставил меня в покое и навсегда ушел из моей жизни.

Мак не верил собственным ушам.

– И ты думаешь, что это выход? Думаешь, получив деньги, он успокоится, остепенится?

– Он был бы не так несносен, не будь он таким психом.

– Считаю своим долгом сообщить тебе, Лука: он действительно псих. Причем преопаснейший. У меня есть подозрение, что он решил одну за другой убрать всех женщин, которые свидетельствовали против него в суде. Четыре из них уже мертвы.

Долгая напряженная тишина была ему ответом. Он терпеливо ждал, пока Лука соизволит что-нибудь ответить. Руки у него дрожали. Он ужасно не хотел быть замешанным в эту историю, но он уже влип в нее по уши и ничего не мог с этим поделать.

Наконец Лука нарушил молчание.

– Ты в этом уверен?

– А кто еще способен на это? – нарочито спокойно отозвался Мак. – Эти четыре особы отдали Богу душу в течение последних нескольких месяцев. Задушены тем же самым способом, что и Ингрид. А теперь на очереди еще две девчонки, которые тоже давали показания.

– Копы знают?

– Рано или поздно они пронюхают.

– Черт! – выругался Лука. – Сукин сын! Гаденыш! Ублюдок!

– Где он?

Не то чтобы Маку это было на самом деле интересно, но он просто не удержался, чтобы не спросить.

– В Лос-Анджелесе.

– Это я понимаю. Но Лос-Анджелес большой. Где именно?

Лука сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Вот что я сделаю, сынок, – наконец медленно произнес Лука. – Я исправлю свою ошибку. Завтра я вылетаю первым самолетом.