Голливудские мужья

Хватит. Силвер должна понять – он не просто очередной жеребец в ее доме. Если он не придет допоздна, она это хорошо запомнит. А рисковать он ничем не рискует. Они состоят в законном браке – и никуда она не денется.

Бар, который он выбрал, ему не понравился. Тусклое освещение, воздух спертый, сплошь секретарши в поисках удачи и мужчины в костюмах-тройках. Решив, что его устроит более привычная среда, он поехал в Венис, к бару-ресторану, где в свое время околачивался довольно часто. Да, это тебе не «Чейзанс», не «Спаго». Никакой изысканности, шумно, вовсю громыхает музыкальный автомат, у стойки бара толкутся проститутки и торговцы наркотиками.

Да, Уэс Мани, среди всего этого ты жил. И не дай Бог вернуться в этот мир снова.

Карлосу надо было отдать должное – на его сексуальной удали возраст совершенно не отразился. Уж у кого стоит, у того стоит всегда. И встреча с другом прежних лет доставила Силвер удовольствие.

Месть посредством койки. Яростная и молниеносная. Ха! Она позаботится о том, чтобы Уэсу об этой встрече стало известно.

– Ну, старушка, ты по части секса сильна, доложу я тебе, – сказал Карлос с хохотком, натягивая брюки. – Почему мы с тобой в свое время размагнитились?

– Самолюбие, – без колебаний ответила она, приводя в порядок одежду. – Твое. Оно едва не поглотило нас обоих. – Она поднялась и подошла к зеркалу – проверить, не пострадала ли косметика. – И, пожалуйста, не называй меня старушкой. Ты по крайней мере на двадцать лет старше меня. Если я старушка, кто же ты?

– Мужчины с возрастом не стареют, а расцветают, – самодовольно заявил он.

– Слушай, дорогой Карлос, кончай.

– Именно это я только что и сделал.

Что-то Силвер мешало, было даже легкое чувство вины; видимо, говорить Уэсу об этом не стоит.

Тут же она вспомнила: ведь он где-то болтался целую ночь.

Ну и черт с ним.

Он встретил кое-кого из знакомых, но былого дружелюбия не заметил. Короткий обмен приветствиями, натянутый разговор.

– Что это со всеми? – спросил он бывшую подругу – местную проститутку.

Потасканная и заезженная, как откатавшая свое машина, она пробурчала:

– Ты, Уэс, теперь здесь чужой, – она провела рукой по соломенным волосам с черными корнями – Ты – богатый и знаменитый.

– Знаменитый не я, – возразил Уэс. – А моя жена. С любопытством глядя на него, она спросила:

– Какая она?

– Замечательная, – ответил он и понял: он не кривит душой. Когда она не строит из себя большую звезду, она просто замечательная.

Проститутка, в глазах которой была грусть, погрозила ему пальцем.

– Да, подфартило тебе. Редкая везуха.

– Знаю, – честно признался он.

Она заторопилась, хотя он хотел угостить ее, предложить выпить.

– Работать надо, – объяснила она.

Все это подействовало на него угнетающе, и он решил: ладно, будем считать, что Силвер уже наказана, с нее хватит. Надо ехать домой, в Бель-Эйр, – теперь его место там.

На стоянке позади бара он увидел двоих – они медленно шли в его сторону.

В последний миг он учуял беду, пытался защититься – но его ударили чем-то тяжелым и тупым, и он упал.

Боже, успел подумать он, только не это.

82

Утром на все киоски обрушился «Базар» с Хевен на центральном развороте, а днем на ничего не подозревающую публику обрушилась сама Хевен – с песней, которой было суждено стать лучшей песней года.

Вечеринка по поводу ее дня рождения и выхода пластинки «Сегодня я тебя съем!» оказалась событием дня, которое освещали журналисты из «Энтертейнмент тунайт» и многих других изданий, поскольку ничего более значительного в этот вечер не происходило. Место действия: частный клуб «Трамп», Стены были украшены ее гигантскими фотографиями, сделанными Антонио, а под потолком порхали белые и желтые шары с надписями «Хевен» и «Сегодня я тебя съем!»

Хевен блистала – неотразимая смесь невинности и соблазна в белом кружевном обтягивающем костюме, микроюбке из кожи, золотистых с оборками сапог, гирляндах украшений и золотистом же длинном плаще.

Линди, девушка из отдела рекламы «Колледж рекордз», повела ее в загул по магазинам на Мелроуз, в результате получилось нечто диковинное, очень индивидуальное и убойное по стилю.

– Мы называем это «облик Хевен», – сказала Линди группе вечно жаждущих нового журналистов. – Мадонна рядом с Хевен будет выглядеть неопытной курочкой. Послушайте ее – сами все поймете.

Разговаривать с журналистами – это было для нее нечто совершенно новое. Она помнила: мать жаловалась на эту братию всю жизнь, но Хевен пока не видела, что же здесь плохого – без остановки болтать о себе. Взбивая пальцами разноцветную прическу, она отвечала на вопросы об одежде, стиле, моде, школе, прошлом.

– Детство я провела в Европе, с родителями, – наполовину солгала она. – А сейчас живу с дедушкой в Вэлли.

– Ходят слухи, что вы – дочь Силвер Андерсон, – сказала толстуха в крестьянской блузе и разномастных бусах.

Хевен зыркнула на нее.

– Наверное, дальше меня запишут в сестры Синди Лоупер.

Все засмеялись, и Линди уволокла ее в сторону – подготовиться к дебюту пластинки.

– Понимаешь, – сочувственно сказала Линди, – скрыть это все равно не удастся.

– Что?