Голливудские триллеры

Так, наверно, и есть. Кто бы он там ни был — один на пирсе, в тумане, бегает от ружья к ружью и садит в злую судьбу.

«Может, это сама Энни Оукли — хозяйка тира?» — подумал я.

Бах! Вот тебе, сукин сын! Бах! Получай, мерзавец, получай, беглый любовник! Бах! Вот тебе, недоделанный! Бабник поганый! Бах!

Трах и снова трр… ах! Где-то далеко, но ветер доносит.

«Много же надо пуль, — подумал я, — чтобы уничтожить что-то невозможное».

Так продолжалось минут двадцать.

А когда кончилось, заснуть я уже не смог.

Три дюжины пуль угодили мне в грудь, я с закрытыми глазами дополз до машинки и отстучал на ней про все эти выстрелы среди ночи.

— Шеф-щен?

— Что, что? Повторите!

— Шеф-щен. Говорит Шалый кот.

— Господи, твоя воля, — ахнул Крамли. — Это вы! С чего вдруг Шеф-щен?

— Ну это же лучше, чем Элмо Крамли?

— Точно! А для вас, писака, «Шалый кот» — прямо в точку! Как двигается Эпохальный Роман об Америке?

— А вы уже утерли нос Конан Дойлу?

— Смешно сказать, сынок, но с тех пор, как мы встретились, я каждый вечер выдаю по четыре страницы. Сражаюсь, как на войне. Поди, к Рождеству закончу. Похоже, с шалыми котами полезно иметь дело. Это последний комплимент. Больше не ждите. За разговор заплатили вы. Монета ваша. Говорите.

— Я наметил еще кое-кого для нашего списка возможных жертв.

— Иисус среди лилий! Христос на кресте! — вздохнул Крамли.

— Забавно, что вы даже не заметили…

— Уж куда забавней, от наших дел прямо живот надорвешь! Продолжайте.

— Ну, возглавляет парад по-прежнему Чужак. Затем Энни Оукли, или как там ее настоящее имя, — хозяйка тира. Сегодня ночью на пирсе была стрельба, наверно, она сама и стреляла. Кто же еще? Я хочу сказать, вряд ли она в два часа ночи открыла свое заведение для кого-то незнакомого. Верно?

— Узнайте ее настоящее имя! — перебил меня Крамли. — Пока не узнаете, ничего делать не буду!

Я почуял, что меня снова хотят поднять на смех, и замолчал.

— Эй, Кот, вы что, язык проглотили? — спросил Крамли.

Я молчал.

— Вы еще тут? — осведомился он.

Я молчал как мертвый.

— Эй вы, Лазарь[99]! — воскликнул Крамли. — Кончайте, к черту, ваши штучки! Ну-ка вылезайте из своей смердящей могилы!

Я рассмеялся.

— Значит, можно продолжать список?

— Сейчас, только глотну пивка. Ну вот. Давайте.

Я перечислил еще шесть имен, включая Формтеня, хотя сам не очень верил в эту версию.

— И возможно, — закончил я с сомнением, — Констанция Раттиган.

— Раттиган! — взревел Крамли. — Да вы знаете, о ком говорите? Эта Раттиган ест на завтрак тигриные яйца! Да она наизнанку вывернет двух акул из трех! Из Хиросимы вышла бы, не размазав тушь на ресницах и даже серьги не потеряв. А что до Энни Оукли, так она тоже в жертвы не годится. Она продырявит любого, кто… нет уж, если она что и сотворит, так скорее соберет все свои ружья, сбросит их с пирса в море и сама прыгнет следом. Вот это на нее больше похоже. А уж Формтень! И не смешите! Этот вообще не подозревает, что есть какой-то реальный мир с такими, как мы, нормальными дураками. Его похоронят в его «Вурлитцере» самое раннее в девяносто девятом году. Ну, чем еще порадуете?

Я с трудом перевел дыхание и решил напоследок рассказать Крамли хотя бы о загадочном исчезновении Кэла-парикмахера.

— Загадочное? Черта с два! — усмехнулся Крамли. — Где вы были? Да этот проклятый живодер просто свалил. Набил свою колымагу всяким барахлом из парикмахерской и дал деру на восток. Не на запад, заметьте, где конец страны, а на восток. Почти вся полиция смотрела, как он развернулся на сто восемьдесят градусов перед участком, и не арестовали его только потому, что он орал песню: «Осенние листья, о боже, в Озарке падают листья».

Я глубоко, с дрожью облегчения вздохнул, радуясь, что Кэл жив. И не стал рассказывать об исчезнувшей голове Скотта Джоплина, из-за чего Кэл, наверно, и покинул навсегда наш город. А Крамли продолжал:

— Ну что, исчерпали свой список свеженьких догадок насчет будущих жертв?

— Как сказать… — вяло отозвался я.

— Прыгните в океан, потом прыгните к своей машинке — и, как учит Дзен[100], это гарантирует вам целую страницу и покой на душе! Вот что детектив советует гению, прислушайтесь. Пиво в холодильнике, так что пи-пи позже в унитазе. Оставьте ваш список дома. Пока, Шалый кот!

— До скорого, Шеф-щен, — попрощался я.

Сорок дюжин выстрелов, прогремевших прошлой ночью, не давали мне покоя. Их эхо то и дело звучало у меня в ушах.

И к тому же меня притягивал грохот с пирса, который громили, пожирали, раздирали на части. Так, наверно, притягивает некоторых шум битвы.

«Стрельба — пирс», — стучало у меня в голове, пока я нырял в океане, а потом, как тот благоразумный кот, каким мне рекомендовал стать шеф Крамли, нырнул за машинку.

«Интересно, — думал я, — сколько же человек уложила прошлой ночью Энни Оукли? А может, всего одного?»

«И вот еще что интересно, — размышлял я, складывая в свою Говорящую Коробку шесть свежих готовых страниц бессмертного, гениального романа, — какие новые запойно-мрачные книги развел, как поганки, А. Л. Чужак на полках своей катакомбной библиотеки?!»

«Отпетые парни рекомендуют трупный яд».