Голливудские жены

Первый удар пришелся ему по уху и свалил его на землю, а там его ждал удар в живот кованым носком сапога. Он даже не знал, что бывает такая боль. Он попытался свернуться в клубок, но тут изо рта у него хлынула рвота, принеся с собой стремительно нарастающую ярость, такую же сокрушительную, как пинки, обрушивающиеся на его скорченное тело.

— Давай, забери деньги и чешем отсюда, — услышал он голос шлюхи.

И тут же грубые руки начали рвать его куртку, нашаривая бумажник, пачку долларов — ну что-нибудь.

Они поймали его врасплох, как те двое в Нью-Йорке. Но тем он показал, верно? Ну, и эти получат то же.

С внезапным пронзительным воплем он сделал бросок, обхватил ноги, дернул, стараясь опрокинуть.

Что-то свалилось на него. Он услышал короткое ругательство, а потом приглушенный смех, но тут его голова словно взорвалась, и все кануло в черноту.

Машина произвела на Джой впечатление. Она расплылась до ушей от восторга, когда он заехал за ней через час после того, как она заявила, что хочет прокатиться.

Это был черный «Комара»: влезть в него и завести мотор, закоротив проводку, было парой пустяков. Только бы владелец не вздумал отправиться куда-нибудь на ночь глядя. А так, если Джой не захочет задержаться в Атлантик-Сити надолго, он вернет «Камаро» на стоянку задолго до утра, и никто ничего не узнает. Особенно если он подольет бензина перед тем, как поставить машину обратно.

— Умере-еть! — воскликнула Джой, оглядывая машину, прежде чем забраться внутрь. — Какой умный ковбой!

Он почувствовал себя просто великаном. Кто когда прежде называл его умным?

Летели они в Атлантик-Сити как сумасшедшие — Джой смеялась, визжала и требовала, чтобы он гнал быстрее и быстрее. А приехав, они пошли не на пляж, а в ярко освещенное казино, где Джой, раскрасневшись от волнения, скармливала монеты одну за другой в голодные игровые автоматы.

А потом она захотела остаться.

— Сними нам номер, — прошептала она. — Я хочу потрахаться с тобой в Атлантик-Сити.

Он с тревогой думал о том, что машину надо вернуть на стоянку до утра. Да и родителей он не предупредил, что не придет ночевать. Объяснить все это Джой он не осмелился — она только посмеется над ним, а этого он не выносил больше.

— Я оставаться не хочу, — заявил он категорично.

— Ну, и не оставайся, а я останусь. Мне тут нравится, — ответила она весело. — Завтра меня кто-нибудь подвезет.

Ему не хотелось оставлять ее, но выбора не было, а потому он попрощался с ней на тротуаре в три ночи и увидел, как она, покачивая бедрами, возвращается в казино.

В Филадельфию она вернулась только через полтора месяца. Все это время он просто с ума сходил. Два раза крал машины и уезжал в Атлантик-Сити искать ее, но не нашел.

Он жил ожиданием ее возвращения, а когда она вернулась — очень бледная, с синяками под покрасневшими глазами, — он схватил ее за плечи и тряс, спрашивая, где она пропадала.

— А иди ты! — бормотала она. — Ты мне не хозяин. Я могу делать что хочу.

— Нет, если ты моя жена, так не можешь! — закричал он, вне себя от жгучей ревности. — Я хочу жениться на тебе, Джой. Я хочу о тебе заботиться. И мы всегда будем вместе.

Шесть недель ее использовали мужчины, как им хотелось. Собственно, ее все время используют мужчины, как им хочется. Она устала, ее тошнило, ей стало невмоготу от одного и того же, одного и того же. Ей опротивела жизнь вообще и ее собственная жизнь в частности.

Дек Эндрюс настоящий псих, но он вроде бы привязался к ней.

— Ладно, командир, — сказала она устало. — Назначай день.

Голоса. Где-то далеко.

Вот-вот вырвет. И пахнет рвотой.

Он открыл глаза, и в лицо ему ударил луч фонарика. Он невольно застонал.

— Ничего-ничего. Сейчас подъедет «скорая», — объявил дюжий полицейский, наклоняясь над ним.

Одежда у него была вся в рвоте. И, не проверяя, он знал, что денег, которые лежали во внутреннем кармане, там больше нет.

— Сколько их было? — спросил полицейский.

Машинально он проверил руки, потом ноги. Вроде бы ничего не сломано, хотя все болит.

— Что? — пробормотал он. На губах у него запеклась кровь.

Он различил несколько зевак в сумраке проулка, где он лежал на земле.

— Сколько их было? — повторил полицейский.

Пошатываясь, он поднялся на ноги.

— На меня не нападали, — сказал он. — Налился… Наверное, упал. И «скорая» мне не нужна. У меня все нормально.

— Хватит врать! — рявкнул полицейский. — Тебя выпотрошили, и я хочу знать кто. , — Нет, сэр. Меня — нет. — Он заковылял прочь. — Напился и упал.

— Черт подери! — сердито воскликнул полицейский. — В следующий раз я тебя так и оставлю валяться!

Дек продолжал идти. Чем раньше он подальше уберется» от полицейского, тем лучше. Пикапчик он оставил в нескольких кварталах отсюда, ключи — в ботинке вместе с большей частью его денег. К счастью, он давно набрался мудрости не ходить по улицам, держа деньги там, где их сразу будут искать. Подонки нашли только пятьдесят долларов, которые лежали во внутреннем кармане куртки. А главную добычу упустили — пятьсот долларов бумажками по пятьдесят. Все заработанные в нью-йоркской гостинице за вычетом тех, которые ушли на пикапчик.