Голливудские жёны. Новое поколение. Красотка

В десять лет Ники начала требовать от матери более подробной информации об отце – человеке, знакомом ей лишь по фотографиям. Лиза нехотя велела своему адвокату связаться с ее бывшим и напомнить, что у него есть дочь. Как ни странно, в последующие несколько лет Антонио регулярно приглашал к себе дочку на каникулы. Приезд Ники всякий раз производил большой фурор – Антонио был без ума от своей хорошенькой, складненькой, смышленой дочери. До такой степени, что очень скоро она стала проводить со своим харизматическим папашей по нескольку месяцев в году, пока в возрасте пятнадцати лет и вовсе не бросила школу в Беверли-Хиллз и не перевелась в американскую школу в Мадриде. Лиза вроде бы не возражала, поскольку ей надо было думать о собственной карьере.

Ники была в восторге. Вот она, вожделенная свобода! Она быстро обнаружила, что жить с отцом куда как интереснее, чем с матерью. Он был ей скорее как старший брат, при этом испорченный до невозможности. Антонио обучил ее всем самым клевым штучкам – в том числе как курить кальян, пить мартини и не слишком пьянеть, а в общении с мужчинами сочетать в нужной пропорции лесть и безразличие. Одна из его многочисленных знойных подружек прочла ей экспресс-курс контрацепции. Ну разве не круто? Чего еще могла желать юная, жадная до жизни девочка-подросток?

К шестнадцати годам Ники была не по возрасту умудрена – настолько, что уже понимала, что ее отец неисправим: эдакий непослушный мальчишка с непреодолимой тягой к удовольствиям и большим сердцем. Он обожал дочь – она воплощала его связь с благопристойным образом жизни. Ники, в свою очередь, обожала отца, несмотря на то что отлично видела, какой он испорченный и бесхребетный. Ну и что с того? Он ее отец, и она его любит!

Жизнь с Антонио имела один недостаток – его мать Аделу. Это была свирепая сеньора, которая неизменно ходила в черном и готова была орать на сына, когда надо и не надо. Антонио это как будто мало трогало, и он с легкостью повышал голос в ответ, нимало не заботясь о посторонних. Вскоре Ники поняла, что это у них такая игра. Состязание. Выигрывал тот, кто дольше и громче орал. Однако верх всегда одерживала старуха – бабка у нее была женщина несгибаемая. К тому же она держала семейную казну, из которой с неимоверной скупостью выдавала сыну деньги по своему усмотрению. К вящему неудовольствию Антонио.

Дом, в котором они жили в Мадриде, принадлежал Аделе. Еще она имела в собственности роскошную виллу в Марбелле. Оба объекта недвижимости она получила в наследство от мужа, скончавшегося от сердечного приступа, когда Антонио было всего десять лет. С тех пор Адела вбивала в хорошенькую головку своего отпрыска мысль о том, что отныне он в семье единственный мужчина и должен заботиться о ней. Потом она быстренько сплавила его в военное училище, где процесс выбивания дури из его головы принял систематический характер.

Все годы, проведенные в казарме, Антонио мечтал о светской жизни и, едва освободившись, с головой в нее окунулся, несмотря на все возражения Аделы. Он исколесил всю Европу, без труда прокладывая себе путь в постель любой женщины, которая ему приглянется. Таких богатых дам на его счету была нескончаемая череда. Параллельно он увлекся автогонками. Узнав об этом, Адела пришла в неистовство. Дабы ее ублажить, Антонио перевел гонки из профессионального занятия в разряд хобби, о чем потом всю жизнь жалел.

Теперь он поочередно проводил время в двух резиденциях своей мамаши, тщательно заботясь о том, чтобы с ней не пересекаться.

Но Адела была не из слабых противников и пристально следила за сыном. Она считала, что он уже достаточно погулял без материнского присмотра, когда женился на дешевой американской актрисульке, и была преисполнена решимости больше такого безумия не допустить.

У Ники отношения со строгой бабушкой были натянутые. Адела делала вид, что любит свою американскую внучку, но, что бы та ни делала, вечно ее осуждала. Ники быстро нашла способ с этим бороться – всякий раз, как бесконечные поучения и старческое брюзжание начинали ей докучать, она улетала в Лос-Анджелес к своей трудолюбивой мамочке, которая была настолько увлечена своей карьерой, что проявляла, казалось, полное безразличие к тому, что творит ее дочь.

А Ники много чего творила, ибо унаследовала от матери страсть к преодолению преград в сочетании с отцовским распутством. Она слишком увлекалась экспериментированием. Ей все хотелось узнать, как далеко можно зайти, не делая этого. Несмотря на обширные познания в области контрацепции, она боялась переступить последнюю черту – пока не произошло ее знакомство с дальним родственником Антонио по имени Карлос.

Ники было семнадцать, и она чувствовала себя готовой на многое. Карлосу было двадцать пять, это был уверенный в себе и необычайно красивый парень. Ему не понадобилось много времени и усилий, чтобы переломить ее внутренние запреты, а затем и разбить ей сердце. К несчастью, подобно своему родственничку Антонио, Карлос был неисправимым распутником и не пропускал ни одной смазливой мордашки.