Голод

Заметив панику в глазах Сары, Том быстро заговорил:

– Что ж, по крайней мере, вопрос об урезании бюджетных ассигнований отделению геронтологии отпадает. Сомневаюсь, что нам вообще потребуется собирать Совет. – Никто не улыбнулся. – А я-то думал, вы будете в восторге.

– Мы уже ничему не удивляемся, – устало проговорил Чарли. – После того как мы сравнили образцы крови.

– А скажите-ка мне, что все это значит?

– Откуда мы знаем, Том? – Тонкий голос Сары звучал нервно. – Объяснений может быть сколько угодно.

– Но все они не дадут ответа на вопрос, почему она пришла в клинику, – добавила Филлис.

– Ловкая особа, – задумчиво сказал Том. – Мы с Сарой как раз говорили об этом. Она каким-то образом раздобыла книгу Сары, и вроде бы именно это ее сюда и привлекло.

Лицо Сары стало восковым.

– Ваше мнение, доктор Робертс?

– Это нечестный вопрос, Том.

– Твое будущее строится на этих нечестных вопросах.

Откинув голову, она упрямо выставила вперед подбородок. Губы ее были сжаты в прямую линию, глаза вызывающе сверкали. Но Том-то знал, что скрывается за всем этим, – страх.

– Ну что ж, подведем итоги, – произнес Том. – Я собираюсь объявить «Проект Мириам Блейлок» проектом особой важности и стану его руководителем. Мы выбьем ассигнования из генерального фонда, обойдем Хатча.

– Разве это необходимо? Почему Хатч не может сотрудничать с нами? Пусть он и не соглашается со всем, что мы говорим или делаем, но он ученый, он понимает важность этой работы.

– Спасибо, Сара. Можно я тебе напомню, кто только что чуть не уничтожил твою лабораторию геронтологии? Я могу все устроить с помощью одного только телефонного звонка Сэму Рашу. Он поддержит нашу просьбу, даже и не вспомнив о Хатче.

– Хатч основал эту лабораторию!

– Сейчас толку от него не больше, чем от покойника. Мне очень жаль, но такое случается.

– Я расскажу ему...

– Нет уж, сударыня. У вас своя работа, а у меня своя. Давай не будем ссориться из-за различий во мнениях. – Он поднял руку, предупреждая ее возражения. – Тем более что во «внешней политике» ты абсолютно не разбираешься.

Наступило молчание.

– Кажется, наше собрание закончилось, – проговорил Чарли. Он нервно рассмеялся. – На меня вы можете рассчитывать, босс.

– Не буду я говорить с Хатчем, – пробормотала Сара. – Мне некогда.

Чарли и Филлис собрали свои материалы и ушли. Том сидел, напустив на себя безразличный вид. Он ожидал нагоняя со стороны Сары, но она вместо этого подошла к дивану и плюхнулась на него, прикрыв рукой глаза.

Покрутив в пальцах сигару, Том закурил ее. Сейчас было самое время выкурить свою дневную норму. Потянувшись, он открыл окно, чтобы Сара не слишком жаловалась.

Но она совсем не жаловалась. Том с изумлением обнаружил, что она заснула. Так внезапно – бедная малышка. Сняв с крючка на двери свой плащ, он ее укрыл. Пусть поспит, а Рашу можно позвонить попозже, через час. Спешить теперь незачем. Это последнее открытие значительно укрепило его положение. Естественно, «Проекту Блейлок» потребуется специальный руководитель. Он не питал никаких иллюзий насчет того, что ему удастся заставить Хатча уйти на пенсию, но в одном он был уверен: захватить руководство над этим проектом он сможет, как сможет, кстати, и прибрать к рукам отделение геронтологии. Хатч, таким образом, окажется у него чуть ли не в подчинении, ибо в его ведении останутся самые банальные отделения клиники – отделения, не представляющие никакого интереса для всех Рашей этого мира.

Том посасывал свою сигару, время от времени глубоко затягиваясь, ощущая в легких теплоту дыма. Он с сожалением выпустил струю дыма. Все запрещено, все опасно. Как это типично для людей – все приятное, как, например, эта сигара, обязательно должно быть чертовски вредным.

Скорее для того, чтобы отвлечься от чувства вины, испытываемого им в отношении курения, он обратил свои мысли к более насущным проблемам, связанным с Мириам Блейлок. Она, несомненно, оказывала на Сару какое-то странное воздействие.

Было в ней нечто такое, что напоминало ему его бабушку Хейвер, какой она стала после смерти мужа. Все ее друзья к тому времени уже умерли, но она не унывала, оставаясь по-прежнему жизнерадостной, хлопотала по хозяйству, выращивала свои цветы, пекла один пирог за другим. Однако, бывало, взглянешь на нее повнимательней – и вдруг словно поднимается завеса, наброшенная безжалостной рукой времени, – и мурашки бегут по коже.

Однажды поздним вечером она ужасно закричала. Проснувшись, Том сначала подумал о пожаре. К тому времени, когда они поднялись наверх, она была уже мертва, но не от огня, а от чего-то другого. Глаза ее были широко открыты, сведенные в судороге пальцы напоминали когти. Может быть, ей приснился кошмар, и она умерла от испуга?

Том помог отцу перенести ее в гостиную. За окнами завывал ветер, и он впервые тогда ощутил чье-то незримое присутствие. Ночной кошмар – или ночной гость?

Потом он всегда считал, что бабушка Хейвер умерла с какой-то ужасной тайной на совести, и тот крик был ее последним криком на земле – но первым в аду.