Голод

Старые каменные стены выцвели и потемнели с течением лет. Время не знает пощады. Ни для людей, ни для зданий. В высоких арочных окнах отражалась улица. Во всех, кроме одного. Я заметил фигуру в окне центральной башни и узнал в ней нашу новую учительницу. Она улыбалась. Ее белоснежные зубы блестели.

3

На первом этаже нашего двухэтажного коттеджа, обшитого сайдингом, горел свет.

– Привет, мам, – сказал я, прикрывая за собой входную дверь.

– Как дела в школе? – отозвался голос с кухни.

– У нас новая училка английского и литературы, – сообщил я главную новость, раздеваясь. – Посмотрим, что из этого выйдет.

– И как она?

– Странная, но всяко лучше прежней.

– Да, ох уже эта миссис Деррик… – вспомнила мать про нашу бывшую преподавательницу, вошедшую в историю нашей школы, как самая деспотичная и беспристрастная.

Из прихожей по узкому длинному коридору на кухню я направился на кухню. В воздухе витал запах жареного бекона, который трещал на сковородке.

– А что ты нашел странного в вашей новой учительнице? – осведомилась мама, включая тостер.

– Она гот, – пожал плечами я. – Все этим сказано. И слишком красивая для того, чтобы работать в школе.

– Звучит многообещающе. Садись, за стол, почти готово.

С протяжным скрежетом ножек по кафельному полу, так уж вышло, я выдвинул стул и опустился на мягкую сидушку. Посмотрел в окно. Вдали на холме, в объятьях тумана над городом возвышалась наша школа.

– Пойми, Джеймс, одни люди приходят, другие уходят. Такова жизнь. Это нужно принять, и все.

После этих слов у меня перед глазами оказалась тарелка с горячим, сочным сэндвичем, состоящим из жареных подгорелых булок, меж которых нежился бекон.

– Спасибо, мам, – я приступил к трапезе.

– Как там ребята? – поинтересовалась она, садясь во главе стола со своей порцией.

– У всех на устах наша новенькая учительница, – коротко заметил я.

– Полагаю, она произвела на всех впечатление.

Я с полным ртом ответил двойным кивком.

– Главное, чтобы давала качественное образование, а остальное, по сути, ерунда. Как говорится: встречаем по одежке, а провожаем по уму…

Вечер я посвятил изучению культуры готов. Каролайн Харкер по всем признакам вписывалась в эту субкультуру. Еще на одного фрика стало больше в нашем и без того полном чудаков городке. Задаюсь вопросом: каким образом она может быть учителем английского и литературы, когда ее увлечения связаны с мрачными, готическими направлениями искусства? В учебных заведениях не поощряется пропаганда такого рода. Напротив – она строго пресекается… как и любое другое инакомыслие, не выгодное системным и узкомыслящим людям, занимающим посты в администрации…

4

Новый учебный день ничем не отличался от предыдущего. Разве что появлением новой училки, но даже такие перемены в рутинных буднях школы быстро приедаются и перестают казаться чем-то новым, со временем принимаются как должное.

Первой стояла литература. За ней следовал английский. Два урока для того, чтобы понять, кто эта Каролайн и стоит ли ходить на ее занятия. Как говорится: первое впечатление самое объективное.

Ровно в девять прозвенел звонок, и наша новая учительница зашла в класс. Все сидели на своих местах. Я вновь встретился с ней взглядом. Однако в этот раз это было скорее приветствие.

– Доброе утро, ребята, – улыбнулась она сквозь зубы. – Итак, у нас сегодня с вами первое занятие.

С этими словами мисс Харкер заняла кресло учительского стола и раскрыла классный журнал.

– Сегодня, мы поговорим о писателе, которого принято считать «отцом американской литературы», – проговорила она, оторвав взгляд от записей. – А именно о Вашингтоне Ирвинге. – Каролайн замолчала, ожидая реакции от класса.

Однако, половина учеников досыпали на парте. А другая занималась чем угодно, но только не тем, чтобы слушать учителя.

– Кто-нибудь может назвать, если знает, произведения, автором которых является Ирвинг? – спросила она, обводя взглядом класс. – Есть даже фильм с Джонни Деппом по одной его книге…

– «Сонная Лощина», – бросил я. – И второе наиболее известное произведение, вышедшее из-под его пера это «Рип ван Винкль».

– Отлично, Джеймс! – воскликнула она, подмигнув мне. – Кто-нибудь еще может что-то рассказать об этом писателе, помимо того, что мы только что услышали?

Наша перестрелка фразами взбодрила сонное царство класса, однако больше никто не осмелился заговорить.

– Раз вы не хотите говорить, будем писать, – Каролайн приподняла брови.

После этой фразы мы дружно принялись записывать в тетрадь биографию Ирвинга под диктовку мисс Харкер. В конце она поблагодарила всех за то, что пришли на урок, и отпустила на перемену.

– По крайней мере, не нужно выходить к доске и выслушивать мораль, как было при миссис Деррик, – подытожила Сара, когда мы вышли в коридор.

– Во всем есть свои плюсы и минусы, – заметил я.

К нам присоединились Патрик с Куртом. Последний завис в телефоне, обрубив связь с внешним миром наушниками.

– Все прошло куда лучше, чем я ожидал, – сказал Патрик. – Ну ладно, мы будем в столовке. Приходите, если что.