Голод

Лицо Кэролайн исказилось, когда в дверном проходе она увидела бывших подруг, а Тайлер даже зарычал.

– Убирайтесь! – рявкнул он. – Вам незачем во все это влезать.

Мередит не обратила на него ни малейшего внимания.

– Стефан, можно с тобой поговорить?

– Минутку. Ты не собираешься ответить на ее вопрос? Что я взял? – Стефан полностью сосредоточивался на Тайлере.

– Конечно, я отвечу на ее вопрос. Сразу же после того, как отвечу на твой. – Мясистая ладонь Тайлера сжалась в кулак, и он выступил вперед. – Одно движение, Сальваторе, и ты труп.

Несколько парней заржали.

Бонни открыла было рот, чтобы предложить Мередит отсюда убраться. Но вместо этого она четко произнесла:

– Мост.

Все тут же на нее посмотрели.

– Что? – спросил Стефан.

– Мост, – снова сказала Бонни, вовсе не намереваясь это говорить.

Ее глаза стали огромными. Бонни ощущала, как чей-то голос исходит из ее горла, но не имела над ним никакой власти. Затем глаза еще больше округлились, рот раскрылся до отказа и она, наконец, услышала собственный голос:

– Да мост же, господи, мост! Именно там Елена! Стефан, мы должны ее спасти… Ох, да скорее же!

– Бонни, ты уверена?

– Да, о боже… она именно туда забралась! Она – тонет! Скорее!

Волны густой черноты прокатывались по Бонни. Но теперь она не могла позволить себе упасть в обморок – им следовало добраться до Елены.

Стефан и Мередит замерли на одно мгновение, а затем Стефан ринулся вперед прямиком через компанию громил, раскидывая их по сторонам, как шахматные фигурки. Волоча за собой Бонни, они с Мередит помчались через поле к автостоянке. Тайлер пустился было следом, но остановился, когда на него обрушился изо всей силы порыв ветра.

– Почему она в такую бурю туда отправилась? – выкрикнул Стефан, когда они прыгнули в машину Мередит.

– Елена была очень расстроена, Мэтт сказал, что она взяла его машину, – выдохнула в ответ Мередит, оказываясь в относительной тишине автомобильного салона. Она быстро завела мотор, стремительно пускаясь вперед, навстречу ветру. – Она сказала, что собирается поехать в пансионат.

– Нет, она у моста! Мередит, давай скорее! О боже, теперь мы уже можем опоздать! – Слезы струились по лицу Бонни.

Мередит до отказа выжала педаль газа. Машина покачивалась, исхлестываемая диким ветром и мокрым снегом. На протяжении всей кошмарной поездки Бонни всхлипывала, судорожно хватаясь пальцами за переднее сиденье.

Резкое предупреждение Стефана удержало Мередит от столкновения с деревом, повалившимся поперек дороги. Они стали выбираться из машины, пока ветер безжалостно их терзал.

– Оно слишком большое! Здесь не проехать! Придется идти пешком! – прокричал Стефан.

«Конечно, это дерево слишком большое, чтобы его объехать», – подумала Бонни, пошатываясь в окружении могучих ветвей.

Это был старинный дуб. Когда же Бонни, наконец, обошла дерево и устремилась вперед, ледяной ветер и мокрый снег выбили все мысли из ее головы.

Считанные минуты спустя ноги Бонни уже онемели, а дорога казалась бесконечной. Они бы могли попытаться бежать, но ветер им этого не позволял. Трое путников почти ничего перед собой не видели, если бы не Стефан, они наверняка свалились бы с речного берега. Бонни уже начала пошатываться.

Она была готова упасть на землю, когда откуда-то спереди донесся отчаянный крик Стефана.

Рука Мередит еще плотнее обхватила Бонни, и они опять перешли на неуверенный бег. Однако стоило подругам только приблизиться к мосту, как явившееся им зрелище заставило их резко остановиться.

– О боже… Елена! – заверещала Бонни.

Плетеный мост являл собой невразумительную массу отдельных досок и бревен. Поручень на одной его стороне начисто пропал, и обшивка тоже не выдержала напора, словно отодранная гигантской рукой. Внизу темные воды бурлили над тошнотворной грудой обломков. И к этим обломкам примыкала полностью скрытая под водой машина Мэтта. Мередит тоже орала, но она орала на Стефана:

– Нет! Ты не можешь туда броситься!

Однако Стефан даже не обернулся. Он нырнул туда прямо с высокого берега, и воды сомкнулись над его головой.

Все воспоминания Бонни о следующем часе оказались милостиво замутненными. Она припоминала, как они с Мередит все ожидали Стефана, пока шторм бесконечно бушевал и бушевал. Припоминала, как ее внимание почти отключилось к тому времени, когда сгорбленная фигура заковыляла из воды. Припоминала, что не испытывала никаких эмоций, кроме страшного, бесконечного, всеобъемлющего горя, когда она увидела обмякшую фигуру, которую Стефан положил на дорогу.

И Бонни помнила лицо Стефана.

Она помнила, как он выглядел, пока они пытались хоть как-то помочь Елене. Однако реально перед ними лежала вовсе не Елена, а восковая кукла с чертами лица Елены. Эта кукла совершенно точно никогда не была жива, и она определенно не была жива теперь. Бонни подумала, что просто глупо так ее тискать, пытаясь заставить воду выйти из ее легких, – и все тому подобное. Восковые куклы не дышат.