Голод

Одна мысль о ее теле, которое скоро окажется в его жестких руках, заставила его застонать и приложившись к кафельной стене лбом снова и снова надрачивать свой ствол, полировать его перед завтрашней встречей.

– Она не сможет устоять. Мне еще никто не отказывал.

Глава 3. Василиса

Долго верчусь на кровати, понимая, что уже утро и надо бы на пары пилить, но сил никаких.

Тело ватное, в голове будто поселился дятел.

И мне очень хочется свернуть ему шею. Что вообще за состояние, откуда у меня, у фитнес тренера, и студентки меда симптомы ночного переедания или может быть…. Похмелья. Да, это ближе.

Осталось понять, откуда оно может возникнуть. Пить мне категорически нельзя. Узнала я это на выпускном, после которого проснулась в чистом поле среди конопли. Спасибо, что одетая и не изнасилованная.

Потом было очень забавно наблюдать на видео, как вместо вальса, я притащила откуда то степ платформу и исполнила программу интервала. И хоть бы одна скотина меня остановила. Нет, даже учителя забавлялись.

Стану врачом и никому из них помощи ни окажу, когда придут лечиться.

Очередное везение произошло пол года назад, когда я пошла вытаскивать Нику, это богатую птичку из клуба. Она вырвалась от влиятельных родителей, можно сказать их церковной клетки, и вошла в раж. Ей очень понравилась свобода, и она стала ею злоупотреблять.

В тот раз, прежде чем выйти из клуба, Ника заставила меня выпить мартини. Выпила. Проснулась с ней в постели. Спасибо, что и там вроде ничего не было особенного.

И вот сегодня. Судя по ощущениям, меня никто не насиловал, никто даже не лапал. Вот только горло болит, и привкус какой-то приторно сладкий. Может молока на ночь выпила.

Так, так. Надо вставать, тем более судя о громкому шушуканию друзей рядом, я все-таки что-то натворила.

– Вы можете разговаривать не так громко, – простонала я и, повернув голову все-таки открыла глаз. Один. Этого хватило, чтобы увидеть Нику, без макияжа в маечке и шортах. Ничему ее жизнь не учит.

Второй глаз помог различить Пашу, лицо которого тоже было виноватым. Это уже плохо.

– Рассказывайте, – сразу потребовала я и по тому, как они переглянулись, я поняла. Пиздец.

 Мысленно я вернулась во вчерашний день. Даша, кричавшая мне, что-то про Нику. Смех участкового, который мне не верил, потом свет, музыка клуба, в который нас с Пашей с трудом пропустили. А потом…

Я прикрыла глаза. Твою же мать…

А потом Макар. Черкашин Макар, местный коллектор, мать его. Он потребовал минет, взамен чести ребят и моей по сути. Или минет или быть пущенной по кругу его прихлебалами.

Даже глупо думать, что я могла отказать, даже расписку потребовала, а потом выпила, чтобы все забыть.

– Я звоню твоим родителям. – тихо проговорила я и сглотнула ком, понимая… Делала. В этот раз чуда не произошло. Я делала чертов минет незнакомому мужику, чтобы спасти одну никчемную вертихвостку, который дрочит профессорам за пятерки. – Я звоню твоим родителям! Пусть забирают тебя и делают человеком!

– Нет. Вася, постой! – сразу вскочила Ника. Она боялась этого больше всего. – Я все, что хочешь для тебя сделаю!

– Уже сделала! Спасибо! – закричала я, откинув одеяло, и хотела вскочить с кровати. Но ноги, предатели, подкосились и я с визгом свалилась на пол.

Тут же меня окружили «заботливые» друзья и стали помогать встать, но я оттолкнула помощь. Чувства стыда и унижения, которые я вчера залила градусом, мгновенно мною овладели и я, поджав трясущие губы, всхлипнула. Потом снова и снова, пока просто не согнулась пополам, взвыв от ужаса.

 Боже! Боже! Как шлюха. Отсосала у всех на виду, как шлюха!

Теперь все знают какая я, значит мне только умереть. Точно умру и пусть мой труп разберут на органы, всяко полезнее, чем жить, зная, что наделала.

 Лучше бы не пила, может быть бы запомнила чувство отвращения, которые наверняка возникло, когда я брала это в рот. Интересно, какое оно?

Нет, нет, мне неинтересно. Я забуду все это, так же как этот подонок наверняка забудет меня. Уже забыл. У него же сотни, таких как я.

Сволочь. Еще бы забыть, какая он красивая сволочь, как его глаза магниты так и манили в них взглянуть и утонуть в их черноте.

– Вася, – осторожно потрогала Ника мое плечо, а Даша даже подняла мое лицо за подбородок к себе.

Она была пухленькая, пугливая и очень добрая, а ее желание всем помогать, вне зависимости от их желания добавляло ей индивидуальности.

– Ты сделала все правильно. Никто из нас тебя не осуждает. И никто кроме нас, никогда не узнает, на что тебе пришлось пойти ради этой сучки…

– Эй!

– И там никого не было, кроме вас двоих, – сообщил Паша.

– Точно, точно, – покивала Ника и осторожно улыбнулась, а потом прижалась лбом к моей груди. – Я заигралась, ты права. Я буду лучше, обещаю. С этого дня ты видишь перед собой новую Веронику Томилову.

– Главное в монастырь не уйди, – усмехаюсь я.

– Наши профессора не переживут этого, ты же фактически спасаешь их от спермотоксикоза! – торжественно произнесла Даша и мы все засмеялись. Кроме Ники, которая показала Даше язык и снова посмотрела на меня.

– Простишь меня? Когда-нибудь…