Голод

Гарриет, разбирая стирку, смерила Элиту долгим косым взглядом.

– Ну, моя бы воля… Я стирки сегодня затевать не собиралась, но Элита упросила пойти с ней. Одна она, понимаешь ли, к реке спускаться боится.

Элита, ни слова не говоря, взялась стирать белье на мелководье, но голову в плечи втянула едва не по самые уши. Действительно, держалась Элита Доннер беспокойно, точно пугливая лошадь.

– Что это ты вдруг, Элита? – спросила Мэри. – Из-за пропавшего мальчика? Тогда стесняться тут нечего. Думаю, этот случай всех напугал.

Однако Элита отрицательно покачала головой, и Мэри прибегла к новой догадке:

– Стало быть, из-за индейцев?

Сказать по правде, сама Мэри встречи с индейцами дожидалась давно, только они все никак не объявлялись. В первый день после пересечения границ Индейской территории поселенцы видели издали небольшой отряд пауни, верховых, хладнокровно провожавших взглядами вереницу фургонов, змеей тянувшуюся через долину, однако к обозу пауни приближаться не пожелали.

В большинстве своем поселенцы индейцев боялись, вечно рассказывали истории о набегах краснокожих, похищающих скот и белых детишек, но Мэри во все эти байки не верила. Одна из поселенок с реки Литл-Блю рассказывала, будто у пауни всем заправляют женщины. Мужчины охотятся, мужчины воюют, однако решения принимают их жены.

Рассказ поселенки потряс Мэри до глубины души.

– Нет, я не индейцев боюсь, – отвечала Элита.

Работала она быстро, не отводя глаз от собственных рук. Очевидно, ей ничуть не хотелось задерживаться у реки хоть на секунду дольше, чем нужно.

– Призраков она боится, – вздохнув, пояснила Гарриет. – Думает, будто нечисто в этих краях.

– Неправда! Я вовсе не говорила, что это призраки, – огрызнулась Элита, но тут же умолкла, задумалась, перевела взгляд на Мэри. – Мистер Брайант рассказывал…

– Так вот что покоя тебе не дает? – фыркнула Гарриет. – Сказки мистера Брайанта? Откровенно скажу: поменьше бы ты его слушала.

– Это ты зря, – возразила Элита. – Он умный, ты сама так сказала. А сюда приехал, чтоб книгу об индейцах писать. И вот он говорит, индейцы ему рассказали, что здесь всюду духи – духи лесов, холмов, рек…

– Ох, Элита, выкинь из головы мистера Брайанта с его разговорами, – посоветовала Мэри.

Собственного отношения к мистеру Брайанту она толком не понимала. Да, человек он сведущий, это очевидно, и сломанную ногу Билли Мерфи, когда тот вылетел из седла, вон как умело сложил. Однако его манера рассеянно бродить по лагерю, будто бы постоянно вслушиваясь в голос, слышный ему одному, не на шутку сбивала с толку.

Элита нахмурила брови.

– Но я же их слышала! По ночам слышала, как они зовут меня. А ты не слышала разве?

– «Зовут»? – переспросила Мэри.

– Доверчива она больно. Мачеха ей романы позволяет читать, представляешь? Вот все эти сказки ей голову и вскружили, – проворчала Гарриет, взглянув на Мэри поверх макушки Элиты.

В сердце Мэри всколыхнулось нешуточное раздражение. Таких, как Гарриет, выглядевших, будто лица их медленно, день за днем, заостряются, истончаются, сжимаемые между страницами Библии, она за свои двадцать лет повидала в избытке.

– Уверена, пустяки это все, – сказала она, ободряюще потрепав Элиту по тыльной стороне ладони. – Наверное, ты просто разговоры в соседнем шатре услышала.

– Нет, на разговор двух человек это не походило, нисколько не походило, – прикусив нижнюю губу, воз разила Элита. – Скорее, будто… будто бы кто-то шепчет, резко так, повелительно, только голос уж очень тих, точно принесен ветром откуда-то издалека. Странный голос, печальный, чужой… я в жизни ничего страшнее не слышала.

По спине Мэри пробежала дрожь. Да, с тех пор как обоз двинулся вдоль берега Норт-Платт, она тоже слышала по ночам немало странного, но всякий раз убеждала себя, что все это ей только чудится. Что это лишь крик какого-то незнакомого прежде зверя, или свист ветра в гулких стенах каньона. Среди таких просторов даже знакомые звуки кажутся совсем иными.

– Ну, это у тебя просто воображение разыгралось, – объявила Гарриет. – По-моему, не стоит тебе на людях о духах, индейцах и о прочем подобном болтать. А то подумают люди, будто тебя к язычеству тянет, как мистера Брайанта.

– Ох, Гарриет, брось, – с упреком сказала Мэри.

Но Гарриет не унималась:

– А что? Может статься, кто-нибудь из мужчин в обозе уже глаз на тебя положил, а покажешься ему дурочкой боязливой – он, глядишь, жениться и передумает!

Представив, что это шея Гарриет, Мэри с силой, едва не до треска скрутила в жгут последнюю из простыней и бросила ее в корыто, чтоб отнести выстиранное назад, к фургону.

– Ей всего-то тринадцать, – как можно беспечнее сказала она. – Не рановато ли о замужестве думать?

Гарриет приняла оскорбленный вид.

– По-моему, самое время. Я вот в четырнадцать замуж вышла, – буркнула она и холодно улыбнулась Мэри. – А как же насчет тебя? У тебя милый когда-нибудь был? Мне, например, странным кажется, что ты до сих пор незамужняя.

– Была я недавно обручена, – коротко ответила Мэри, ополоснув ладони в речной воде. – Но он погиб так внезапно, что обвенчать нас не успели.