Голод богов

— Мне кажется, вы не очень понимаете. У каждого из нас есть в жизни моменты, вокруг которых шутки неуместны. Если это — дурацкий розыгрыш или какой-нибудь психологический тест, что в данном случае одно и тоже… Я, в общем-то, не злой человек, но… я хочу побыть один, а вам лучше уйти, иначе отсюда могут вынести ваши кости.

Некоторое время Бромберг задумчиво крутил в пальцах кофейную чашечку. Потом, как бы невзначай, спросил.

— А что убедило бы вас в том, что это не розыгрыш? Снимки? Видеозапись? Последние отчеты Института экспериментальной истории?

Антон медленно, стараясь тщательно выговаривать каждое слово, произнес:

— Снимки и видеозаписи двухлетней давности есть в архиве института. Достать их — не велика сложность, перебить даты — еще проще. А что касается последних отчетов — то у меня в институте остались личные друзья, которые уж точно сообщили бы мне, если… В общем, если вы состряпали для своего розыгрыша фальсификат такого отчета, то вы — псих. Прошу вас, оставьте меня в покое.

— У меня есть копии настоящих отчетов, — спокойно сказал Бромберг. — А по поводу ваших друзей, которые не поставили вас в известность… Знаете, иногда бывает, что дружба — дружбой, а служба — службой. Так или иначе, вы никогда себе не простите, если не проверите эту информацию…

Фить! Шнур из радужного пушистого стекловолокна, которым по последней моде была подпоясана штормовка Антона, мелькнув в воздухе, захлестнул шею навязчивого собеседника.

Бромберг повалился на пол, пальцы вцепились в шнур, безуспешно пытаясь растянуть петлю, сдавившую горло. Он захрипел широко распахнутым ртом, а его лицо стало стремительно приобретать синюшный оттенок.

— Я просил по-человечески, но вы не слушали, — сказал Антон. — Поэтому приходится объяснять более доходчивым способом. Пары минут достаточно, чтобы вы умерли от удушья. Если вы еще раз подойдете ко мне, то так и будет. Надеюсь, теперь вам хватит ума не доводить до этого.

Наклонившись, Антон быстрым движением сорвал с шеи Бромберга радужный шнур и неспеша завязал модную вещицу на поясе.

— Попейте чего-нибудь теплого, а шею обработайте какой-нибудь настойкой на спирту, иначе распухнет и будет отвратительно выглядеть, — посоветовал он, уже направляясь к выходу. — И не шутите так больше. На свете есть люди, гораздо менее выдержанные, чем я.

— Постойте…

Антон удивленно обернулся.

Уже успевший подняться Бромберг держал в поднятой руке тонкую пластиковую папку.

— Я оставляю это здесь, на столе, — хрипло произнес он. — Если не хотите смотреть, можете даже не прикасаться к этому, или выбросить не читая. Но если… В любом случае, я буду здесь же завтра, в это же время.

— Мне плевать, где вы будете, — ответил Антон. — И оставьте меня в покое, иначе этот шнур с вашей шеи снимут в морге.

— Я вас понял. А теперь пропустите меня, — Бромберг неожиданно спокойно улыбнулся, — пойду искать настойку на спирту.

Антон пожал плечами и отошел в сторону. Проводил глазами своего странного собеседника — тот направлялся к расположенному километром ниже по склону маленькому отелю с вызывающе-яркой параболической крышей. Оглянулся. На столике лежала оставленная папка.

— Психопат, — громко сказал Антон в безразличную пустоту. Потом взял еще чашку чая. Сел за столик. И раскрыл папку.

…

Они встретились на следующий день в то же время в том же месте.

Антон был задумчив и рассеян, Бромберг — наоборот, собран и деятелен. Правда, его шея была прикрыта высоким воротом свитера, а голос заметно скрипел. Отпив первый маленький глоток горячего кофе, он поморщился — судя по всему, от неприятного ощущения в горле.

— Извините, Айзек, я, кажется, вчера погорячился, — сказал Антон.

— Чепуха, — отмахнулся Бромберг. — Я тоже вел себя не лучшим образом. Забудем. Кстати, зовите меня просто Айс. Так короче. Вы все прочли?

— Да. Скажите, Айс, почему вы вчера просто не дали мне эту папку? Зачем был весь этот неприятный разговор?

— Допустим, я сразу дал бы вам папку. Что бы вы сделали?

— Позвонил бы Пашке и спросил, какого черта он ничего не сказал мне. Позвонил бы Александру Васильевичу и тоже высказал бы ему…

— Но вы им не звонили?

— А это важно?

— Важно, — подтвердил Бромберг.

— Не звонил, — с некоторой неохотой ответил Антон. — Вспомнил ваше «а служба — службой» и решил сначала поговорить с вами.

— У вас правильные рефлексы, молодой человек, — удовлетворенно констатировал Бромберг. — С вами можно работать.

— То есть, вы сознательно пошли на риск серьезных травм, не говоря уже о неприятных ощущениях, только ради того, чтобы я не связался с бывшими коллегами?

— В основном — да. Ну и еще хотел убедиться, что вы в хорошей форме. На Эврите это вам пригодится. Как там говорят, — Бромберг перешел на ируканский, — сайва не шутит.

— Не шутит, — подтвердил Антон. — Но вы, все-таки, немножко сумасшедший. А если бы я сломал вам шею?