Голод богов

— Цоган, арканарский наместник, попросил в Ордене подкрепления, — Бромберг помедлил и добавил: — Великий магистр дает ему стотысячную армию. Через семь дней она соберется в Баркане, за два дня погрузится на корабли и выдвинется к Арко. Кроме того, у наместника есть еще около пятнадцати тысяч — гарнизон Арко. Сто пятнадцать тысяч. Такой армии здесь не бывало со времен Вторжения.

— И не будет, — спокойно сказал Антон.

— Почему? — удивился доктор.

— Потому что семь дней, да еще два на погрузку и минимум два дня ходу до Арко. Одиннадцать. А я возьму Арко через восемь дней.

…

Оставив Бромберга в полном недоумении, Румата пошел проверять посты. Проверял качественно, с непременной раздачей командной брани, пинков и подзатыльников — ему совсем не понравилось то, с какой легкостью Пашка, или дон Гуг, оказался в расположении войска. Конечно, никакой пост Пашку бы не удержал, но что даже в рожок прогудеть не успели — это непорядок.

Закончил он это дело далеко за полночь — и отправился искать Киру. Искать, впрочем, долго не пришлось. Потому что он услышал ее голос очень издалека. Кира пела. Казалось бы негромко, но очень чисто и звонко. Так, как здесь никогда не пели. А, может, пели, да только очень давно, сотни лет назад — в те времена, в которые были написаны древние манускрипты, так восхищавшие высокоученого доктора Будаха.

Румата пошел, ориентируясь на голос, и вскоре наткнулся на толпу слушателей… Воины, хвостом вас по голове. Отсыпаться перед штурмом надо, кто не в карауле — а не по холмам шастать и песенки слушать. Ну, да ладно. Не буду ругаться. Очень уж красиво поет Светлая Посланница. Вот и заслушались солдатики. Что ж, фиг с вами, ребята. Слушайте. Только меня пропустите поближе. Пропустили, тихо расступаясь перед ним и тут же смыкаясь за его спиной. Кира сидела у костра. В руках у нее был небольшой инструмент, похожий на далекого предка всех земных гитар, балалаек и банджо. А песня… Песня была похожа на древнюю шотландскую балладу, только слова местные. Из того простонародного наречья, которое является родным языком и для жителей предгорий, и для всех здешних земледельцев по обе стороны границы.

Румата устроился в сторонке и молча слушал… Вот кончилась одна баллада — и началась другая… Потом третья. Сколько же она их знает?

Знала она их, видимо, много — но, похоже, петь уже устала. Положила инструмент на землю, потянулась мягким, грациозным кошачьим движением.

— Ну, все, родные мои. День завтра не простой — пора всем отдохнуть.

Повздыхали ребята и стали расходиться в разные стороны. Остались лишь Кира и Румата.

— Привет, любимая.

— Здравствуй, любимый, — она подошла и положила руки ему на плечи. — Ты опять разговаривал с духами?

— Да. И посты проверил. На всякий случай.

— Устал?

— Немного.

— Вестовой был от отца Кабани. Катапульты подойдут еще до полудня.

— Добро, — сказал Румата. — Значит, к ночи Нард будет наш.

— Не слишком торопишься? — осторожно спросила она.

— Не слишком. Через девять дней мы должны взять Арко. Потому что через одиннадцать там будет высаживаться орденская армия.

— Большая?

— Сто тысяч.

— Тебе так сказали духи?

Он молча кивнул.

— Сто тысяч — это много, — заметила Кира.

Некоторое время Румата сосредоточенно молчал. Потом, четко разделяя короткие рубленные фразы, произнес:

— Если у нас будут сутки. Хотя бы одни сутки. Я утоплю их в заливе. Всех. Как крыс.

…В эту ночь они просто спали. Два очень сильных, но смертельно уставших человека, каждому из которых нужно было всего-ничего. Выныривая из беспокойного, полного кошмарами сна, почувствовать теплое дыхание другого и услышать: Спи, любимый, все хорошо. Спи любимая, все хорошо.

Утром подошли огнеметные машины, а вслед за ними — катапульты.

Ровно в полдень они были расставлены на позиции и Румата буднично приказал начать обстрел. Лениво взметнулись длинные «лапы», выбросив бочонки с зажигательной смесью. Через четверть часа последовал второй залп. Третий. Четвертый…

Над городской стеной появились сначала отдельные сизые клубы, а через два часа дым повалил как из огромной печной трубы.

— Скоро попробуют сделать вылазку, — заметил дон Пина.

— Вы так полагаете? — спросил Румата.

— Я уверен. На месте коменданта, я бы попытался внезапно атаковать и разрушить катапульты. Тогда появляется шанс дождаться подкрепления.

— Но шанса на самом деле нет.

— Нет, — согласился Пина, — но комендант этого не знает. Кроме того, как видите, я приказал расположить ландскнехтов так, чтобы их боевые возможности были не столь заметны для не сильно сведущего человека.

Действительно, ландскнехты как будто бы в совершеннейшем беспорядке расположились на травке, являя своим видом полную неготовность отразить какую-либо атаку.

— Надеюсь, дон Пина, вы строго указали командирам, чтобы они не пытались в случае чего преследовать отступающих?

— Только остановить противника. В наступление не переходить. Таков был приказ, — спокойно ответил дон Пина, и спросил: — Светлый, вы действительно не намерены штурмовать город?

— Не намерен, — подтвердил Румата. — К вечеру город сдастся и так.