Голод. Дилогия

– Разбойники с островов, – глухо бросил старик. – Давно приходили, месяц уж прошел. Пограбили. Согнали народ к берегу – кроме тех, кто взялся за оружие. Связали руки и ноги. А когда отплыли, тех, кто постарше, больных да увечных бросили в воду, связанных. Кричали еще – мол, не хотят, чтобы мертвые до Суйки добрались! Так вот, я думаю, что те, кто остался в ладьях, теперь завидуют тем, кто утонул. Мерзость затопила Оветту, мерзость! Только я остался в живых да внук. Лат. В ягодниках мы схоронились. Я сторожил, а внук пришел ко мне ночевать в шалаш.

– А слепой-то где, который лошадь оставил? – нервно прошептала Кессаа, с тревогой поглядывая на море.

– Там нет дороги. – Старик махнул рукой в сторону гор. – Раньше была. Ходили умельцы с разным мелким товаром, чтобы подати у борских ворот не оставлять, но уж лет пять никто тропу не подновлял, а и раньше не то что конный – пеший с трудом ее проходил. А Лат бегал – за пару недель, бывало, туда-обратно оборачивался. А теперь уж и не знаю. Дойдет ли?

– Он слепого повел? – спросил Марик.

– Он, – кивнул старик. – А слепой – ничего, шустрый. Лошадь вот оставил, обещал еще и пару золотых монет в Омассе заплатить. Вам-то что надо? Проводника нету больше, а я и в былые годы горами не увлекался. Да и не идут уж мои ноги.

– Давно они ушли? – спросила Кессаа. – Догнать можно?

– Вчера ушли, вчера, – пробормотал старик. – Догнать можно: все ж слепой – не зрячий, ходко не шагает, можно догнать, только как? Тут подумать надо.

– Некогда нам, отец, думать! – присела рядом с Мариком Кессаа и сама поймала старика за корявую руку. – Люди плохие к берегу подплывают. За нами пойдут. Спешить нам надо, понимаешь? Да и тебе не следует тут задерживаться, если внука своего дождаться хочешь: уйти надо на время из городка.

– Разве от смерти уйдешь? – поднял старик косматые брови.

– Ну так ушел же один раз? – вздохнула Кессаа и выложила по одной в коричневую ладонь пять золотых монет.

– Так, значит? – опустил голову старик и, поморщившись, поднялся. – А Лата моего не обидите? Откуда я знаю, зачем вы за слепцом этим торопитесь?

– Да не за слепцом мы торопимся, а на ту сторону спешим, – прошептала Кессаа. – Война там, не понимаешь?

– Везде теперь война, – качнул головой старик, сунул в рот кривой палец и вдруг оглушительно свистнул. Не прошло и пары мгновений, а к порогу подбежал один из косматых худых псов, что бродил по берегу.

– Вот, – поймал старик собаку за грязную шерсть. – Пес, и кличут его Пес. Прихватите веревкой за горло и идите, как поведет. Дороги он не знает, а Лата все одно найдет. Понял, Пес? Ищи Лата, ищи.

Вскоре Марик, Кессаа и Насьта, на веревке перед которым бодро трусил Пес, поднялись по склону до расщелины между двумя скалами и оглянулись. Далеко-далеко внизу высаживались крохотные фигурки сайдов, а чуть повыше в сторону ягодников трусил верхом на серой лошадке старик.

– Будем драться? – спросил Насьта, приглядываясь. – Воины не чета тем, что служили дядюшке Брагу. С такими не так легко сладить, да и много их – не меньше дюжины!

– Драться не будем, – отрезала Кессаа. – Некогда нам драться.