Голод. Дилогия

– Когда я тащил Эмучи в Скир, он даже не вспомнил о Зиди, – притворился удивленным Седд. – Или вспомнил, но не смог сказать.

– Может быть, он что-то сказал Аруху? – прищурился Касс – Ты не спрашивал у остроносого советника конга, что ему прошептал перед смертью бальский колдун?

– Он только скулил, – поклонился старику Седд. – В любом случае имени Зиди я не услышал. А против твоего воина, Ролл, я мог бы выпустить даже старого раба, если бы не его колено, конечно. Зиди был настоящим мастером. К несчастью, превратившись в калеку, он оказался болтливым, ленивым и глупым рабом. Пристрастился к выпивке, стал охоч до рабынь, поэтому испробовать плетей для него не впервой. Правда, его воинские умения не исчезли. В те дни, когда мои надсмотрщики лишают его выпивки, он неизменно оказывается лучшим наставником! Поверь, с таким учителем и ты, Ролл, смог бы сделать из серого цепного зверя непобедимого воина.

– Разве кто-то уже успел победить моего дикаря? – Ролл приложил руку к глазам. – Или кто-то сможет это сделать, пока твой Хеен оправится? А к весне и мой воин-раб улучшит навыки… И твой хромой наставник ему в этом не поможет уж точно. Не доживет твой калека, Седд, до весны. Поверь мне, твои трудности в усмирении собственного раба, который к тому же болтливый любвеобильный пьяница, подошли к концу. Кажется, я собираюсь увериться в том, что он дурак. Лебб, сын мой, приглядись, не врут ли мои глаза? Не тот ли самый Зиди стоит сейчас в каменной арке и рассчитывает стать вольным? Обернись, Седд! Не хочешь ли ты сказать, что его рабству пришел конец? Неужели Эмучи сумел призвать его?.. Точно, сумел! Только зовет он его прямиком в город умерших!

Арена, примыкающая к холму, была огорожена крепостной стеной и портиками угрюмых храмов, из которых устроители празднества выпускали воинов-рабов и диковинных зверей, но одни ворота вели прямо в город. Запертые на тяжелые замки кованые створки начальник городской стражи лично отпирал перед каждым представлением, а стражники придерживали их, чтобы звери не могли вырваться на улицы города. Арку этих ворот, выполненную между каменными ногами бога Сади, следящего за прижизненными деяниями сайдов, в городе называли Вратами справедливости, а за глаза – Вратами смерти. Проход через них был свободным, правда, только внутрь арены.

Не многие решались пройти через ворота, а уж большинство свободных граждан Скира боялись и подумать об этом. Даже отчаяние чаще всего оказывалось слабее страха перед смертью, но всякий свободный сайд знал, как ему избежать расплаты за совершенные преступления. Всякий невольник всесильного Скира был уверен: любой раб, принадлежащий любому дому, даже дому конга, имел право по окончании празднества встать в арку древних ворот, а затем сразиться с победителем смертных ристалищ, чтобы завоевать собственную свободу. Только очень мало находилось рабов, пытавшихся избавиться от неволи столь рискованным способом, или горожан, желающих снять с себя тяжелые обвинения.

Законы Скира соблюдались его правителями неукоснительно, и даже рассказывались неясные предания, что кому-то удавалось воспользоваться самым диковинным из них, но никто не мог назвать ни имени счастливчика, ни года, в котором произошло подобное чудо.

Когда в каменной арке появилась фигура раба, рев исступленных горожан затих почти мгновенно. Зрители немедленно уверились, что увидели самоубийцу. Право на схватку раб, конечно, имел, но уж больно страшен был нынешний победитель. Впрочем, любую забаву, которая могла послужить темой долгих зимних разговоров в теплых скирских трактирах, следовало принимать с радостью, которая не заставила себя ждать. Довольный гул понесся по склону холма, а когда уже успокоившийся гигант, только что принесший победу тану из дома Рейду, бросил вывороченную из сустава руку на окровавленный алтарь бога войны Сурры и поднял тяжелую дубину, по рядам побежали начетчики, застучали таблички, зазвенели монеты. Зрители делали ставки.

– Ну? – Ролл ухмыльнулся в лицо стиснувшему кулаки Седцу. – Что ж ты не приковал ленивого болтуна к стене перед праздником? Отчего не запер его в темницу? Или он не сообщил тебе о планах? Так, может, он недостаточно болтлив? Кто хочет поставить на победу хромого? Даю пятьсот монет против ста, что мой раб разорвет его на куски! Даже пятьсот против пятидесяти! Я смотрю, он не только хром, но и спину держит так, словно сотня твоих плетей, Седд, все еще волочится за ним по камням. К тому же у него деревянный меч. Видно, рабская доля в доме Креча столь трудна, что наставник Хеена решился покончить с жизнью! Ну, делаешь ставку?

– Я не бросаюсь деньгами даже с ярусов нижней галереи! – процедил сквозь зубы Седд.

– Может быть, тебе хотелось сделать это с верхней? – язвительно прошептал Ролл.

– Верхняя галерея занята конгом, да продлятся его годы по милости богов, – выпрямился Седд.

– Я поставлю на сумасшедшего! – поспешил вмешаться Касс – Как ты говоришь. Ролл, пятьдесят против пятисот?

– Касс! – процедил сквозь зубы Седд. – Ты в своем уме?