Голод. Дилогия

– Не забывай, конг, – Ирунг поднял палец, – она шла по следам Кессаа. Насколько я понял, иногда это был проторенный, облегченный путь. И баль и Кессаа прошли Суйку насквозь, и одному Сади известно, что там с ними произошло! Не уверен, что это удалось бы даже мне. Староват я стал для таких приключений. Ногами староват, не магией! Но точно скажу две вещи. Первая – Кессаа этот переход дался очень тяжело, хотя бы потому, что со Смиголем сражался баль. Вторая в том, что если вся эта возня с нищими попрошайками, которой Арух предавался последние годы, плодом своим принесла только одну Аиру, это уже непомерная удача. Девчонка могла бы помериться силой даже с Тини.

– Неразумно оставлять такое оружие в руках Аруха, – зло бросил Димуинн.

– И об этом я тоже думаю, – кивнул маг.

– А я думаю только о том, как они прошли Борку, если сотни стражников стояли на каждом углу города?! Сотни лазутчиков шныряли по его улицам! Как?! – снова закричал конг. – Где Седд Креча?

– Отправился в Воронье Гнездо. Ирунг опустил глаза.

– Надеюсь, ты не оставил его без присмотра?

– Не оставил, пресветлый конг. – Маг поднялся с места. – Мои лазутчики следят за ним. И за Роллом с сыном. И будут следить вплоть до бальских лесов. Но пока тан дома Рейду со вчерашнего дня тоже движется в сторону Дешты, останавливаясь в каждом трактире, где пытается залить горе, что ему не удалось отплатить Зиди за тот позор на арене.

– Главное, чтобы он не утонул, заливая горе, – процедил сквозь зубы Димуинн. – Надеюсь, он не догадывается, что ему предстоит?

– Он знает только то, что его дело в бальских лесах, и что он отправится туда после того, как из Дешты разъедутся послы. Более того, он уверен, что его дело позволит ему сравняться в доблести с Седдом Креча! – засмеялся Ирунг.

– Этого достаточно, – отрезал Димуинн. – Остальное узнает в Деште. То, что ему следует знать. Завтра и мы отправимся туда. А пока запомни, Ирунг: я не отступлюсь от Кессаа. Кстати, мысли об этой девчонке вовсе не помешают мне посетить твой замок. В его кладовых найдутся те же самые лакомства, которыми ты угощал меня в прошлом году?

– Безусловно, мой конг, – улыбнулся Ирунг. – И не только лакомства, но и развлечения. Мои егеря отловили для забавы любопытных зверушек! Мир меняется вместе с нами, но кое-что в нем остается неизменным.

Когда из непроницаемой тьмы вдруг полетели искры и начали колоть лицо, Зиди даже огорчился. Смерть была столь мучительной, что любая новая жизнь, даже отзвук новой жизни, даже отзвук старой жизни сулили только продолжение мучений. Или же его плоть уже развалилась на части, и он, баль, как сорванный ветром листок, кружится на ветру, движется как живой, оставаясь мертвым? Тогда откуда эта боль? Точнее не боль, а тень боли. Настоящая боль была там, тысячу лет назад, когда он висел притянутый путами к стволу спящего дерева и не чувствовал ни рези в руках, ни холода – ничего, только дикую немощь вскипающей плоти и рвущейся на куски кожи. Так что это не боль. Это воспоминание о ней. Ведь нет уже у него кожи, нет рук, ног, груди, живота – ничего нет. Все это должно было уже на третий-четвертый день отстать от костей и стечь лужей сгнившей плоти к ногам скелета. Мало ли сам Зиди видел таких несчастных, которых то ли из сострадания, то ли из мести близкие не удостоили сжигания во дворе собственного дома, которых выводили при первых признаках болезни на дорогу и толкали шестом в спину, гнали из селения. Несчастные шли туда, куда смотрели их глаза, пока глаза были на месте, и если не хватало ума перерезать себе горло, отчаяния утопиться или смелости броситься вниз со скалы, они рано или поздно забредали в лес и при первых приступах ужасной боли, обхватывали в судорогах ближайшее дерево. Хеен лишил Зиди даже этой возможности, развернув его к дереву спиной. Что ж, придет время, и он окажется в этой тьме, и тоже, как и Зиди, будет искать дорогу к сумеречному дворцу Сади, в котором поверженный бог ждет каждого обиженного в Оветте.

– Хватит притворяться, открывай глаза, – раздался знакомый голос.

Знакомый голос!

– Зиди! – настойчиво позвал обладатель знакомого голоса. – Некогда разлеживаться! Открывай глаза!

Перед глазами было небо. Точнее, над глазами, потому что оно нависало серым одеялом туч, и из этого одеяла на лицо баль падал снег.

– Ну вот, – довольно произнес Яриг. – Я так и знал, что никогда от тебя не избавлюсь.

– Откуда ты взялся? – прошептал Зиди, чувствуя, как мучительная боль начинает рвать на части щеки, губы.

– Оттуда же, откуда и ты. Мать меня родила, правда, давно уже, – усмехнулся Яриг, нависнув над Зиди и уставившись на него единственным глазом. – Уже лучше. Хотя, имей я выбор снадобий, было бы совсем хорошо. Ты куда мед дел, недотепа? С муравьиным медом я бы обещал тебе через неделю сменить твою гримасу на улыбку!

– Мед? – прошептал Зиди и вдруг вспомнил все – и Хеена, и Рич, и переход через Суйку. Вспомнил и заторопился, шевельнул руками, вцепился в борта телеги и, чувствуя, как лопается на спине кожа, сел.