Голод Рехи

Она закрывала руками лицо, растирала опухший нос, мотала головой. Со словами срывался тяжкий стон.

– Сколько? Сколько месяцев назад? – встревоженно спросил Ларт.

– Год-полгода… – сдавленно отозвалась Санара. Ларт вскочил с места:

– И за полгода они вымахали до размера ездовых? Таких нельзя было брать! Это гигантские ящеры, которых не приручить. Твоя Изумруд выглядит мелкой, она еще годится. Только ее вид.

Ларт прислонился к дверной притолоке, вытянул вдоль нее руки и уперся лбом в рассохшееся старое дерево, пряча лицо. Так он и застыл, сея горькое молчание, которое глухо нарушила Санара:

– Уже поздно, надо от них избавиться. И от Изумруд.

Рехи из-под полуопущенных век увидел, как Ларт встрепенулся. Глаза жгло, и смотрел он с трудом, то и дело стремясь провалиться в сон. Очередная глупость, очередная попытка сбежать. Будто после нескольких часов забытья хоть что-то изменилось бы. Может быть, кто-то вроде Митрия или Сумеречного умел возвращать время. Но у бессмертных не допросишься и глотка воды для умирающих в пустыне. У них все великие цели, ради которых не жаль целых миров. Боль миллионов ради спасения миллиардов. Большие непонятные цифры безликих неведомых созданий, ради которых якобы сражались вечные служители добра. А каждый из них – пустое иссохшее дерево, наподобие того, возле которого впервые явился Митрий. Каждый потерял и семью, и детей. И не спросил себя, где неверно свернул на пути в войне со злом. Не в тот ли миг, когда стал мерить ценность людей миллионами жертв ради миллиардов спасенных?

Рехи чувствовал, что знает ответ лучше, чем бессмертные предатели. Они не пришли. Только Ларт и Санара оказались рядом – настоящие друзья. Смертные, неправильные, временами жестокие, временами беззаветно добрые. И не созданиям с белыми крыльями их было судить.

– Нет, не надо убивать всех ящеров! Они не виноваты. Я научу! Я расскажу! – запротестовал Ларт. Наверное, вновь вспомнил о своем Ветре. Его защита ящеров поразила Рехи после произошедшего.

– Поздно, Ларт! Натта уже не вернуть! Это я была виновата! Это я восхищалась тобой, всадником. О тебе ходили легенды. Хотела стать такой же… Вот и нашли кого приручать… А теперь… из-за меня…

Санара, как убитое насекомое, насаженное на острие ножа, сложилась пополам, вцепившись в лодыжки, и беззвучно заплакала. Спина ее сотрясалась, с губ срывались судорожные вздохи. Ларт отошел от двери и приблизился к Санаре, окутал ее объятиями сверху, как согревающим плащом, и со знакомым напевным покоем начал уговаривать:

– Не из-за тебя!

– Не из-за тебя, – как призрак подтвердил Рехи, не зная, слышат ли его. – Из-за падшего Стража Мира.

Но сам себе не верил. Он – Страж Мира, выходит, он и есть тот самый… падший Страж. И его близкие были обречены страдать рядом с ним.

Когда сумрак искаженных видений рассеялся, Рехи заметил Лойэ. Она сидела изваянием возле окна: подтянула под себя ноги, накрылась шкурой и неподвижно глядела в щель между ставнями. Куда-то вверх, как будто в небо. Губы ее сковывало молчание, они прочертились резким бледным изгибом.

– Родная, поспи хотя бы. Или поешь. Родная моя, – подошла к ней Санара, глотая слезы. Где-то на улице, вторя ей, тихонько плакала Инде. А Лойэ сидела, не позволяя себя обнять. Ее безмолвие пугало, но отрешенные слова произвели еще больший ужас:

– Сначала мой отец. Теперь и сын. Меня преследуют призраки.

Больше она не говорила ничего, а по вискам лежащего Рехи опять потекли слезы. «Я не мог спасти… Я не мог! Не мог… Или не хотел. Солнце мне на голову! Когда встал выбор между моим сыном и Лойэ, я выбрал ее, я хотел, чтобы она была только моя. Что же я за существо? Я монстр… Монстр!» – думал Рехи, и мысли каменной крошкой перетирали тонкие струны – остатки души и стремлений.

Рехи медленно просыпался, неверные ноги почти не держали. Ларт помогал, подводил к столу, уговаривал поесть. Осторожные голоса таяли и исчезали. Ларт и Санара пытались поддержать, хотя сами едва справлялись.

Рехи потянулся к сундуку и взял кособокого костяного ящера – любимую игрушку Натта, будто символ его смерти, который отец сам вырезал для сына под чутким руководством Ларта. Как же нелепо все и страшно! Рехи застыл на лавке, вертя в руках вырезанную из кости фигурку. К ней еще накануне прикасался Натт, он еще накануне придумывал незамысловатые игры. Что осталось теперь? Куда он ушел и зачем? Стал ли новым призраком пустыни, что кружатся возле черного обелиска, или растворился среди белых линий? Рехи мутным внутренним взором глядел на весь их погибший клан. Дряхлый адмирал теперь держал на руках малыша-Натта. Вместо радости в глазах старика мерцала бесконечная печаль.

«Ты обещал, что Натт точно доживет до тридцати», – осуждающе качал головой адмирал.

«Обещал. Не сдержал обещанье», – отзывался Рехи, все ниже опуская голову, чтобы не прошивали его насквозь эти скорбные, все понимающие взгляды ушедших.

«Рехи, а ты пойдешь с нами?» – немо спрашивал адмирал.