Голод. Сила, управляющая миром. Часть 1

Эксперт намеревался прижать малышку к груди и выплакаться, но очнулся в момент всеобщего затишья от зловещего скрипа старых деревьев. Казалось, что по парку пронёсся стон.

Укромное место с травой по пояс превратилось для малышки в коварную ловушку. Множественные синяки на теле ребенка удостоверяли, что перед смертью девочку зверски избили. Побои несовместимые с жизнью, повергли его в нокаут.

Сознание Потапа сплело в единый узел убийство девочки и пожар, в котором много лет назад погибли дети.

Безответственность родителей снова привела к непоправимой беде. В доказательство правоты перед ним лежала застывшая в нелепой позе малышка.

Его охватило чудовищное волнение. Гарь, став абсолютно нестерпимой, разъедала горло. Обоняние вернуло его в воспоминания, сжав смертельной хваткой.

На скулах забегали желваки, признак бешеной ярости. Потап громко скрипнул зубами, сдерживая всплеск ненависти. Закашлявшись, он отошёл в сторону и, проглотив успокаивающую нервы таблетку, вернулся к дьявольски жуткой, но нужной работе.

Сто молний от вспышки фотоаппарата обрушилось на хрупкое тело, фиксируя следы чудовищного насилия. Завершив съёмку, офицер коснулся мертвого тела, пальцы жиганул холод, рука непроизвольно дернулась, словно он коснулся смерти, ощутив своеобразную границу перехода в иной мир.

В такие минуты надо верить в то, что существует жизнь души после смерти тела, иначе атеистический взгляд на мир принес бы разочарование в самой жизни. Для чего жить, если после кончины – нет продолжения.

Растерзанное тельце обнаружила влюблённая пара, искавшая укромное место для любви. Теперь врачи скорой помощи приводили в чувство девушку, сообщившую дежурному о смерти ребёнка, да и её парню досталось много невыносимых минут.

Страх витал в воздухе, касаясь каждого оперативника, он зловеще сгущался, очерняя души. Прогневанные люди удрученно молчали. Причиной страха могла быть как реальная, так и воображаемая опасность.

Страх проявился человеческой слабостью: одних рвало, у других кружилась голова, третьих бил озноб. Чтобы обеспечить самосохранение, работники отбросили прочь вредную эмоцию, оставив лишь конструктивный страх.

Ночь подгоняла следственную бригаду к немедленным действиям, чтобы оградить горожан от посягательств на их жизнь.

Сгустившиеся сумерки усложнили работу сыщикам. Карманные фонарики, будто сверчки, трудились на ниве правосудия. Яркие лучи выхватывали фрагменты внутренних органов, разбросанных по траве, превращая ночь в фильм ужасов.

Жестокая расправа не умещалась в головах, ставя вопросы: зачем и почему? Кому может помешать сущий ангел, за какие грехи девочка отвечала перед господом? Чёрная ночь упорно скрывала следы, но сыщики, ползая на коленях по мокрой земле, искали любые зацепки.

– Ей, – Потап прокашлялся от хрипоты, – не больше пяти лет.

Он так тихо говорил, что себя еле слышал.

Юный стажер дрожащей рукой конспектировал заключение эксперта, старался отвести взгляд от трупа в ночное небо:

– Проломан свод черепа, внутренние органы разбросаны по траве в радиусе пяти метров, – Потап украдкой утер слезу на щеке, покрытой бордовыми пятнами. – Мочевой пузырь и почки имеют повреждения.

При его профессии всегда нелегко смириться с правдой жизни.

Давая предварительное заключение о смерти, эксперт высветил лицо убитой девочки. Золотые серёжки нелепо сверкнули в свете фонарика, а нательный крестик свесился до голубой подмышки тоненькой, словно у воробья ручки, качнулся, будто извиняясь, что не уберёг.

На тельце не нашлось уцелевшего места. Вырваться из костистых рук смерти ребенку не удалось, она окутала её белым саваном, и бог забрал душу малютки в рай, чтобы она не испытывала мук в момент убийства.

Старший лейтенант знал, что добытые вещественные доказательства послужат главным аргументом обвинения и станут неотъемлемой частью правосудия.

Изучив на отлично криминалистику, которой более ста лет, он мог достоверно установить механизм преступления по извлеченной информации с места его совершения. Основываясь на следы и доказательства, всегда можно вычислить закономерность в действии преступника.

Потап, измазав брюки в скользкий чернозём, превратившийся от дождя в липкий пластилин, ползал по огороженной территории, будто собака ищейка, вынюхивая маломальские следы. Ответственность, словно гильотина, зависла над ним, ведь от качества его работы и смекалки зависел исход расследования.

Способный к анализу и синтезу, эксперт умело выводил логические заключения. Главная его задача была неизменной, – найти доказательства вины, осудить опасных преступников и изолировать от общества.

Смерть была ему ненавистна. Всякая насильственная смерть отзывалась нестерпимой болью в железном, как он думал, сердце, поднимала давление в сосудах, от чего сильно разболелась голова:

– Чертова работа не принесёт успокоения, пока не вымрут все ублюдки. Изловить их одним махом, чтобы дети не знали слово смерть! Наверное, это утопия…

Откинув сантименты, дока включился в расследование, рисуя события той ночи, каким образом насильник и убийца лишил жизни дитя.