Голод тигра

Может быть, в написанном на иврите библейском тексте, в греческом или арамейском текстах вместо слова "ребро" использовано слово, обозначающее одновременно кривую и ребро, жизнь и передачу жизни, причину и форму жизни. Я не знаю, так ли это, потому что не знаю ни арамейского, ни греческого, ни иврита, ни даже латыни. С большим, очень большим трудом — французский. Я всего лишь средний человек, который знает совсем немного, но который испытывает яростное желание узнать больше.

63

Я не специалист по Библии, я не провел половину жизни, склонившись над ее страницами. Как и многие из вас, я пробежал ее пару раз, потом время от времени открывал то тут, то там. Я знаю ее не лучше, чем "Трех мушкетеров" и гораздо хуже, чем "Стрекозу и муравья".

Несколько только что прочитанных вами страниц, следовательно, не являются результатом длительных исследований, и во время их написания у меня отнюдь не валил дым из ушей. Это только некоторые сопоставления, которые случайно возникли в моей голове при прочтении отдельных эпизодов или фраз из Библии, которые знакомы практически всем. и их сравнении с научными фактами, доступными любому читателю научно-популярных журналов.

Я не посещаю ни Центр ядерных исследований, ни синагогу, я не кюре, не пастор, не ученый: я просто школьник, который ищет дорогу к школе. И я говорю себе, что если я, человек, почти ничего не знающий, все же смог случайно получить сопоставления между древними текстами и данными современной науки, то чего можно ожидать от коллектива целеустремленных исследователей, имеющих соответствующие знания и стремящихся разобраться в предмете моих интересов? Я мечтаю увидеть, как этими вопросами занимается целая академия ученых самых разных дисциплин — физиков, химиков, атомщиков, биологов, математиков, астрономов, электронщиков, историков, археологов, специалистов по древним языкам еврейских теологов, католиков, ортодоксов, протестантов, мусульман, всех, свободных в своих мнениях, лишенных научного или религиозного фанатизма, готовых признать и принять все, что сделало очевидным или доказало сочетание их разносторонних знаний.

Какой новый смысл или, скорее, какой древний смысл могли бы тогда получить древние слова!

Очень немногое из того, что нам известно о истоках египетской цивилизации, матери всех заадных цивилизаций, позволяет высказать предположение, что было время, когда у человечества не было раздельных науки и религии; их соединение образовывало то, что мы можем назвать Знангием. Ведь что такое, в действительности, наука, как не способ приближения к познанию всего сущего? И разве тот, кто знает Бога, не знает все сущее?

Только сближение и соединение религии и науки может дать нам надежду, что это утраченное знание может быть однажды возвращено. Но мы не можем никоим образом принять, несмотря на наши устремления, на наши открытые знанию сердца, на ужасную жажду знаний, ни жалкие нравоучения, за которые отчаянно цепляется Церковь, ни туманный мистицизм, которые они предлагают самым требовательным. Пустые, искусственно сохраняемые мифы, похожие на тело, лишенное крови и сохраняемое благодаря применению благовоний: высохшая мумия, карикатура на когда-то цветущий организм.

При условии, что мы не пытаемся заставить себя принять высохшую кожу за горячую нежную плоть, она может сыграть свою полезную роль: вызвать у нас раздирающиее сожаление об исчезнувшей жизни, побудить нас отыскать под ее зачерствевшей гримасой то, что было невыразимой улыбкой истины, подобием которой она была создана.

64

Моя мать была протестанткой, а отец, бесконечно дорогой мне замечательный человек, был одновременно и католиком, и свободомыслящим. Ему довелось немного походить в школу, в основном, зимой, когда из-за плохой погоды овец и коз не выгоняют на пастбище и маленький пастух не нужен.

Когда ему исполнилось двенадцать лет, любивший его отец взял сына за руку и отправился с ним пешком за двадцать семь километров в городок, где отдал в учебу пекарю.

Таким образом, он уже в юном возрасте научился месить руками тесто. Он стал сначала просто хорошим, потом отличным, наконец, замечательным пекарем. Он выпекал лучший в мире хлеб и более чем гордился этим — он был доволен. Если бы я мог верить воскресным историям, то я думал бы, смягченный и утешенный, что сегодня он занимается тем, что выпекает хлеб в раю.

Он был простодушен, наивен и щедр. Несмотря на эти его качества, характеризующие его как идеального "верующего", он никогда не "верил", потому что это не казалось ему достойным веры. Впрочем, это действительно так.

Прожив долгую трудовую жизнь, которая оставила его таким же бедным, как и в день двенадцатилетия, он скончался от быстро прогрессирующего рака после сорока восьми часов агонии, оставаясь до конца в полном сознании. В минуты, когда ему становилось особенно плохо, я брал его за руку и тихонько говорил: "Тебе нужно перетерпеть несколько тяжелых мгновений. Тебе скоро станет лучше…"

Он уже не мог говорить, но понимал все, что я говорил ему, и кивал головой. Он соглашался со мной.